– Да не грусти. – Мастер пустил огонь по бересте, подсунул под сухой хворост, и тот быстро занялся. В ход пошли поленья. – На Кордоне всегда так. Старый ход. Пока проберутся, пока внутри окажутся. Особенно если в баке сержанта сюда переправляют, так еще и голова дурная после бензиновых-то паров. Вечно у него этот насос течет, а он, скотина, прокладку копеечную поставить не может. На мелочи экономит. Вот и решил я тебя тут подождать, а для пущей острастки поставил костер-приманку. Зелень, она что, сразу на огонь лезет, будто мотылек на свечу, а у костра, братка, может и кто похуже мутанта сидеть. Мутанты – что с них взять, зверье в основном. По аномалиям тут тоже чисто, они в основе своей дальше по Зоне идут и в гнилых местах рождаются.

– Слушай, а наш парень, он же в эту сторону идет?

– Брайн твой?

– Ну, мой – не мой, а тебе за него конкретно забашляют.

– Неувязочка тут.

– Какая?

– На вот. – Мастер протянул Фениксу котелок. – Ниже по склону ручей, редкость тут, чистый. Не раз из него пил. Набери там водички, да макарошки заделаем с тушняком. После этих упражнений на свежем воздухе аппетит просыпается зверский.

Видя, что Мастер особо никуда не торопится, Феникс пожал плечами и спустился к ручью. В этом месте, действительно чистом, зеленом, умиротворенном, и не верилось, что где-то тут может таиться отвратительный мутант или прятаться под камнем, в окружении смертельных электромагнитных колебаний, редкий артефакт, способный принести невиданную меткость или долголетие механизму. Разные свойства у них бывали. Феникс бегло ознакомился с матчастью по артефактам, вызвавшим у него наибольшее любопытство, и пришел к неутешительному выводу. В Зоне во всех почти случаях действовала некая «русская рулетка». Артефакты были почти не классифицируемы. Свойства их не всегда ясны, так же, впрочем, как и побочные эффекты. Больше всего это было похоже на фокус-группу по тестированию нового препарата. Вроде бы и лечит, но не исключено, что покалечит.

Сейчас же было тихо, мирно, и Кордон со своими заборами, автоматчиками и приказом стрелять на поражение, касающийся всех нарушителей периметра, выглядел больше ширмой, пугалом для слишком любопытных и пылких юношей, нежели реальной преградой. Зачерпнув воды, Феникс распрямился и вдруг застыл. Почувствовал, как чей-то внимательный, недобрый взгляд уперся ему в спину острым лезвием неприязни. Одна рука «меченосца» сжимала ручку котелка, вторая медленно пошла вниз, пока не очутилась на «Глоке», временно позаимствованном у Мастера. Мысли побежали стремительно. Годами тренированный такими ситуациями мозг начал быстро рассчитывать возможные последствия и причины появления ощущения. Пространство вокруг было открытое, признаков жизни не наблюдалось, кроме самого Кордона. Могли тут и люди появиться, но их-то Феникс точно бы услышал. Все в этом мире аномалий шло наперекосяк. Чувства притуплялись, внимание рассеивалось, привычные ситуации превращались в смертельные ловушки, а вроде бы простые тактические ходы противника становились совершенно неожиданными. Тот же костер приметный Феникс бы расшифровал на раз, однако тут попался сразу, наступил на «противопехотную мину» собственной самоуверенности. А тут не просто чье-то внимание ощущалось, а злоба лютая, такая, что казалось, будто ее пощупать можно было.

Позади послышались неторопливые шаги. К ручью спустился Мастер, остановился, обвел пейзаж вглядом.

– Чувствуешь? – тихо поинтересовался Феникс.

– Что чувствую?

– Злобу.

Подрывник пожал плечами.

– Привык уже.

– И что же это?

– Это? – Сталкер опустился на траву, сорвал травинку, принялся крутить ее в руках. Автомат он уложил рядом, с таким расчетом, чтоб только руку протянуть в случае опасности. – Это Зона, Феникс.

– Зона? Зона не может смотреть. Это же просто территория.

– Я вижу, умный ты мужик, – прищурился Мастер, – однако если хочешь тут выжить, понять должен одну важную вещь. Зона отчуждения – она не точка на карте, не страшный сон для маменькиных сынков; это уродливый, мощный и всеобъемлющий организм. Зона живая, а то, что ее наполняет, это и есть клетки, мышцы, скелет. Все – от бюрера или ворма до веселого выворота – это Зона. Каждый камень, каждая смертельная ловушка, каждый артефакт, встретившийся на твоем пути. Зона существует независимо от того, есть ли мы тут или нет. Для Зоны мы, сталкеры, – это вирус, а мутанты – это антитела. Они блуждают по оврагам, чащобам, развалинам, старым коллекторам и заброшенным улочкам поселков и, находя нас, вирус, пытаются уничтожить. Уйдут люди из Зоны, может, она и сама успокоится.

– Так, может, и правда, уйти?

– Нельзя. Жадность, похоть, чревоугодие, зависть. Пестуя свои пороки, мы приходим сюда. По делу тут единицы, а для выгоды личной – большинство. Кто-то закрепляется и тянет лямку, другой удобряет почву под толстым слоем глинозема. Эта земля больше ничего не приносит для человека. После катастрофы мы потеряли на нее право, и планета отдала ее в другие, возможно, более заботливые руки, челюсти, щупальца… Так и живем. Всегда будь настороже, не обманывайся спокойным пейзажем и теплым солнцем, добрым теплом костра и сытным ужином. Зона всегда будет хотеть тебя убить, во что бы то ни стало. Для нее неважно, каким способом, будет ли это челюсть очередного мутанта или грязная заточка сволочи бандитской. Этого добра тут достаточно.