простой ответ.

Аукционы идут хорошо, но нам нужно что-то свежее. Нечто другое. Настолько притягательное, сексуальное и заманчивое, чтобы потенциальные участники не устояли перед соблазном. Что-то с продолжением или фан-базой, которую мы можем использовать.

И я злюсь на себя за то, что разум уже вцепился в эту идею, потому что технически Эмерсон ее уже выдвинул. Однако он прав. Если мы привлечем профессионалов, это может стать толчком, в котором нуждается клуб. Мы находимся на трехмесячной отметке, и это решающий период в молодом бизнесе. Мы можем либо заложить прочный фундамент, либо рухнуть под своей собственной тяжестью.

– Что у тебя на уме? – спрашивает Эмерсон, как будто видит, как крутятся колесики в моей голове.

– Ты прав, – бормочу я. – Если мы привлечем девушек из вебкама и порнозвезд, то они могут прорекламировать нас своим клиентам. Можно устроить «живое» шоу. Это соберет огромную толпу.

– Мне нравится.

– Вход должен быть только по приглашениям. Необходимо ограничить посещаемость, но предложить за участие в мероприятии бесплатный месяц членства с дополнительной опцией перехода в категорию VIP-клиентов.

Я снова смотрю на Эмерсона: похоже, он вполне доволен.

– Однако нам понадобится не просто зал. Одного зала будет мало. Дрейк, не мог бы ты установить в главном зале временную конструкцию?

– Как в театре? – спрашивает он.

Я вздыхаю. Неужели это безумие? Похоже на то. Стали бы они это делать? Выступать на сцене, делая то… чем и так занимаются?

– Да, как в театре.

Он кивает, делает на бумаге ряд пометок, и они с Хантером обсуждают еще несколько идей относительно того, как воплотить этот замысел в жизнь. Я отключаюсь от разговора и пытаюсь успокоить нервы. Мне больно, что клуб страдает. Тревога не дает мне уцепиться за мысль о том, что мы загибаемся, иначе я точно сорвусь. Краем глаза замечаю, как Эмерсон наблюдает за Шарлоттой, которая делает записи в блокноте.

– Тебе все понятно? – спрашивает он, кладя под столом руку ей на колено.

Она поднимает глаза и смотрит ему в лицо теплым, полным любви взглядом.

– Да, сэр.

– Умница, – шепчет он и, притянув ее к себе, целует в лоб.

Ощутив в груди новую боль от наблюдения за ними, я отворачиваюсь. До того, как уехать на озеро, я думал, что Эмерсон сошел с ума, с такой легкостью ввязавшись в эти отношения. Мне казалось, что тем самым он сделал себя уязвимым, не говоря уже об общем стрессе от того, что ему постоянно нужно ублажать и делать счастливым другого человека.

Но потом я вспоминаю, как легко все было на прошлой неделе между мной и Мией. Как весело нам было. И даже когда мы мучили друг друга, в этом тоже было что-то приятное. Вытащив телефон, я быстро отправляю ей сообщение.

Надеюсь, у тебя прекрасный день, котенок. Я скучаю по твоей улыбке.

Это безумие, и позже я заплачу за него. Я это точно знаю. Но, притворяясь кем-то другим, печатать такие слова чуть проще. Как будто я могу убедить себя в том, что на самом деле все это нереально. В образе Дрейка у меня есть возможность сказать Мии, как много она для меня значит. Это ведь не то, что я действительно чувствую. Верно?

Правило № 19: Не тоскуйте по тем мужчинам, которые не тоскуют по вам

Мия

– Мне нравится, – говорю я с улыбкой, позируя Грегу перед камерой.

Он откровенно любуется мерцающей тканью металлического цвета. Платье в буквальном смысле предназначено для стриптиза. Нет-нет, я не шучу. Я действительно купила его в магазине для исполнительниц танцев на шесте, но вряд ли он это поймет. Для него откровенное платье на женщине более естественно, чем костюм на богатом мужчине.

– Ты в нем такая красивая. Я очень рад, что тебе это нравится.

– Еще как! А мне приятно видеть, что ты улыбаешься.

– Тогда не уходи, – отвечает он, и моя фальшивая улыбка гаснет.

– Я бы с удовольствием, но у меня через пятнадцать минут занятие. Возможно, мы попозже поболтаем по-настоящему.

Это ложь. У меня нет никаких занятий. Более того, у меня вообще ничего нет, но я вынуждена придумывать разные байки, чтобы скрыть тот факт, что, пожалуй, больше не могу это делать. Не знаю, из-за Дрейка это или из-за Гаррета. Знаю лишь одно: пока я не выясню, с кем буду – если вообще с кем-то из них, – не смогу раздеваться для мужчин в Интернете. Я должна обсудить это с ними в первую очередь.

Если только мне хватит смелости поднять эту тему.

Вчера перед отъездом Гаррет ясно дал понять, что между нами все кончено. В любом случае это было просто физическое влечение. Игра, как он говорил. Но даже если он избегает правды, во время его отпуска иногда у меня создавалось ощущение, что отношения между нами более глубокие.

Это было весело и вместе с тем казалось… чем-то настоящим. Как будто между нами была некая связь. Настоящая химия, которую я никогда раньше не чувствовала с мужчиной. И я знаю, что он тоже это ощущал. Но Гаррет боится обязательств и, похоже, вбил себе в голову, что не создан для серьезных отношений. Он отказался от нас еще до того, как появились «мы».

Сделать же Дрейка реальным приоритетом в моей жизни трудно, ведь я даже никогда раньше не видела его лица, и он явно что-то скрывает. Если у него нет секретов, то почему он отказывается общаться со мной по видеосвязи? Показать мне свои фото? Почему готов раскрывать глубоко личные секреты, но не хочет, чтобы я его видела? Это не меняет того факта, что я чувствую с ним связь, какой не ощущаю с Гарретом. Как будто каждый дает мне что-то свое, и если бы они оба могли взять и слиться в одного человека, были бы идеальны.

– Я рад, что ты возвращаешься к учебе, куколка, – отвечает Грег, отвлекая меня от запутанных мыслей.

– Спасибо, детка. Я сама жду не дождусь.

Ложь, ложь, ложь.

– Пришли мне больше фотографий, когда у тебя будет свободное время. Я скучаю по тебе.

Я улыбаюсь ему и наклоняюсь ближе к камере.

– Я тоже.

И мы вешаем трубку. Я плюхаюсь на диван в подвале родительского дома и принимаю плату Грега за часовую беседу плюс чаевые. На меня тотчас накатывает чувство вины. Я даже не показала ему сиськи. Я не могу продолжать это делать.

Мне нужно либо выбросить из головы мысли о Гаррете и Дрейке и вернуться к работе, либо