была сексуальной. Его хитрость и способность всегда оставаться начеку, вероятно, должны были напугать меня, но этого не произошло. Наверное, со мной было что-то не так, потому что прямо сейчас это меня совсем не пугало.

Его пальцы наткнулись на кружево моих трусиков, и он погладил меня через них. Мое тело гудело от удовольствия. Это был первый раз, когда чья-то рука коснулась меня там. Я вцепилась в его плечи, дрожа как осиновый лист. Это было недопустимо, это было запрещено. Мое тело предназначалось для мужа и только для него.

Слова отца вылетели у меня из головы и перестали иметь какое-либо значение, когда пальцы Николая скользнули под резинку трусиков и коснулись моей кожи. Я вскрикнула, и Николай зажал мне рот свободной рукой. Я была прижата к двери, вынужденная молчать под его хваткой, в то время как пальцы другой его руки двигались вверх и вниз по моей щели.

Он прислонился своим лбом к моему; его дыхание было резким и таким же быстрым, как и мое.

— Какая у тебя тугая маленькая киска, королева бала. Такая мягкая под моими пальцами. — Он ввел в меня палец и выругался. — Черт, ты можешь убить этим захватом.

— Я-я…

Я резко замолчала, поскольку потеряла дар речи, когда он добавил еще один палец, а его большой палец опустился на клитор. Это было слишком хорошо. Все было так, как я представляла себе, когда читала непристойные романы или смотрела эротические фильмы, но отказывалась давать себе волю.

Николай кивнул, его губы прошлись по моей челюсти.

— Я знаю, София. Это приятно, не так ли? Я дам тебе все, что нужно. Просто наберись терпения, королева бала.

Моя голова откинулась назад, пока он трахал меня своими пальцами. Его рука задвигалась быстрее, и звук моей влаги заполнил комнату, грубый и пугающий. Мои щеки пылали от смущения и удовольствия. Николай наблюдал за мной все это время, его темные собственнические глаза впитывали выражение моего лица.

Я кончила внезапно, без предупреждения. Между ног разлилась влага, ее было так много, что она намочила верхнюю часть бедер и руку Николая. Я выгнулась, дергаясь от нахлынувших ощущений, но Николай продолжал двигать своими толстыми пальцами в моей киске, пока не утихли последние импульсы девственных мышц.

— Это была самая чертовски красивая вещь, которую я когда-либо видел, — тихо пробормотал Николай, вытаскивая руку из моих трусиков и спускаясь вниз по бедру, по пути погладив нож.

Унижение волной накрыло меня. Я пришла сюда, готовая защищаться, с намерением поставить психопата на место, а вместо этого испытала свой первый настоящий оргазм в его объятиях.

Николай убрал руку с моей киски и поднес пальцы к губам, слизывая с них влагу. Я уставилась на него, и мужчина ухмыльнулся. Он выглядел по-другому, как будто интимность этого украденного, недозволенного момента повлияла на него так же сильно, как и на меня. Каким-то образом он казался моложе, менее измученным, когда смотрел на меня с чем-то вроде благоговения в глазах.

— Абсолютное совершенство. Ты вкуснее, чем в моих мечтах. — Отступив от меня, он дернул головой влево. — Ложись на кровать.

— Я… я не могу! Я не принимаю таблетки. — В мой затуманенный разум возвращалась логика. Я действительно это делала?

Николай ухмыльнулся.

— Хорошо.

Прежде чем я успела обдумать его ответ, Нико напрягся. Я не знала, что он услышал; ничто не пробивалось сквозь дымку в моей голове, но все его тело, такое расслабленное рядом с моим, внезапно напряглось.

Затем раздался сильный стук в дверь, и ручка безрезультатно повернулась несколько раз.

— София? — донесся панический голос Анджело.

Николай повернул голову, раздражение проступило на его красивых чертах. Иное лицо чудовища. Он снова стал хладнокровным убийцей. Рассудок вернулся ко мне, врезаясь, как десятитонный грузовик.

Какого черта я делаю?

— Прости, lastochka, но мне нужно избавиться от этого кайфолома раз и навсегда, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. Он потянулся за спину и вытащил пистолет из-за пояса джинсов.

— Нет! Ты не можешь убить Анджело, — быстро сказала я, паника снова охватила меня.

— Я могу убить кого захочу, — сказал Нико, стряхнув мою руку, когда я потянулась к нему.

Он направился к двери, и дальше я действовала на чистом инстинкте. За секунду задрав юбку, я схватила свой нож. Paranza corta представляло собой искусство владения ножом у ассасинов. Данная техника предполагала ближний бой, и не нужно было обладать большой силой, чтобы преуспеть в ней. Миниатюрность и ловкость была куда предпочтительнее.

Я бросилась к Николаю и настигла его, когда он был уже на полпути к коридору. Подняв нож, я нацелилась сначала на его плечо, сделав широкий, очевидный замах, который он заметил бы краем глаза.

Он быстро среагировал, уклонившись в сторону. Я позволила инерции пронести себя перед ним, но в последний момент развернулась, когда он потянулся, чтобы поймать меня, и ударила его по лицу.

Кровь ударила мне по руке и выше внезапным потоком тепла. Николай опустился на одно колено, подхватив меня, когда я споткнулась. Его руки подтянули меня ближе и вырвали у меня лезвие стилета, отбросив его в угол.

— Черт, — пробормотал он.

Я подняла на него глаза, мой желудок болезненно сжался, когда я увидела кровь, обильно текущую по его лицу. За все годы, что я практиковалась в этом искусстве, я ни разу не ранила реального человека. Я никогда не проливала кровь. Внезапные, непрошеные слезы собрались в уголках моих глаз.

Николай нахмурился, глядя на меня сверху вниз, его гнев быстро угас, когда он заметил слезу, стекающую по моей щеке.

— Lastochka, почему ты плачешь? Я — тот, кому только что раскроили симпатичное лицо, — напомнил он мне.

Звуки ударов Анджело в дверь прекратились. Возможно, он пошел искать кого-то, кто впустил бы его.

— Я не знаю, — пробормотала я, не в силах перестать наблюдать за тем, как кровь сочится из ужасной раны. Она была глубокой и сильно кровоточила.

— Это шок. Ты хорошая девочка, и тебе кажется неправильным причинять боль людям, даже мужчине вроде меня. — Он провел рукой по моим волосам, успокаивая меня. — Не плачь. Я не заслуживаю твоих слез, — тихо сказал он.

Мои глаза встретились с его. Мы смотрели друг на друга долгое, мучительное мгновение, и я знала, что никогда этого не забуду. Между нами произошло что-то невыносимо честное, молчаливое и в то же время необратимое. Я нутром чувствовала, что знакомство с этим мужчиной изменит меня навсегда.

Николай оторвал свой взгляд от моего и посмотрел на дверь.

— Поскольку Анджело скоро вернется, а ты,