помягче-то сказать… детский лепет для родственников, родных и близких. …Уйду я. Соберусь и уйду. А они вас просто убьют. Не нужны им ваши ссылки за пределы страны им и здесь хорошо. Убрав вас, они могут поехать в Испанию, а не в Гондурас, да куда угодно. Мы о них ничего не знаем, кроме не засвеченных отпечатков, ничего нет. Ищи ветра в поле. Да в Москве осядут! И все! Ни один из наших, то есть ваших клиентов, туда точно не поедет и им не встретится и их не сдаст. Вы отработанный материал, лишнее звено. Я вам скажу еще одну вещь, которую может, не стоило бы говорить. Мы расшифруем все ваши звонки и вчерашний вечерний тоже. Найдем ваших таинственных абонентов. Это дело времени. Они не уйдут. Просто вас к тому времени уже может и не быть на этом свете. Попутно они могут еще много безвинных людей прихватить. А так если одно убийство, похищения, оставление в опасности, не так уж трагично, кое-кто из них может только пятерик, лет шесть схватить. Полсрока отсидит, условно-досрочное заработает… на УДО выйдет… вы же юрист. Понимаете, что я говорю правду. А вдруг это ваш избранник и отец вашего ребенка?

– Да! С телефонами это конечно. Вы меня прижали на лопатки. А все одно, не могу. Бесполезная я для вас. И для всех. От меня только зло…

Не успела женщина договорить, как в дверь требовательно и долго позвонили. Так не звонят незнакомые люди.

Людмила Васильевна испуганно и тревожно посмотрела в коридор, перевела взгляд на Родина. Глаза у нее сделались широко открытыми. Женщина попыталась встать с кресла. Родин оставил ее жестом.

– Сидите спокойно.

– Надо посмотреть.

– У них случайно нет ключей? – поинтересовался на всякий случай Олег.

– Есть, – срывающимся голосом прошептала она, – у него есть!

– Что же вы раньше-то не сказали. Я всех своих отпустил сдуру.

Родин достал ПМ. Холодная тяжесть «Макарова» придала уверенности. Пистолет был покрыт матово-синим воронением, щечки рукоятки были выполнены из коричневой пластмассы. С левой стороны, в основании рукоятки находилось кольцо для присоединения страховочного шнура. Олег любил оружие. Любил чистить его, перебирать, надо и не надо. «Макаров» уже не раз помогал ему выбраться из сложных ситуаций.

Родин прошел, посмотрел в окно на двор. Ничего не изменилось. Стояла та же старая Тойота-Калдина и видавший виды 41-й москвич. Эти машины он приметил, как только подъехал к дому. Пауза затягивалась. «Может, ушли!» – подумал Олег. Он провел стволом по невидимым врагам внизу. Как в компьютерной игре. Откуда то в любой момент может выскочить противник которого необходимо уничтожить или он это сделает с тобой. Но это тебе не мышку в руках держать. Здесь все по другому.

Он доподлинно знал, как ведет себя его любимый ПМ. Выстрел. Пуля девять миллиметров. Из-за ощутимой отдачи сжимаются мышцы суставов руки. При восстановлении создаётся вращательный момент, направленный в сторону большого пальца, пистолет «уходит» влево. Из-за мощного патрона в пистолетах Макарова этот эффект ярко выражен. А еще, при выстреле ствол пистолета задирается вверх. В сочетании с крутящим моментом, поворачивающим пистолет в сторону, создаётся вращательный момент, немного поворачивающий его вокруг оси ствола. Пистолет поворачивается окном для выброса гильз вверх. Изменение положения приводит, к изменению траектории полёта, к возможности задержки, когда гильза не выбрасывается из пистолета. При правильном удержании пистолета стреляные гильзы вылетают вверх и назад, приземляясь за правым плечом. Если держать пистолет неправильно, то при выстреле стреляная гильза вылетит прямо в лицо. Попадание горячей гильзы – это след от ожога, который может остаться на всю жизнь.

И вдруг долгая пауза кончилась. Раздался опять нетерпеливый долгий звонок. Те кто за дверью уходить не хотели.

– Там еще внутренняя защелка есть, – прошептала женщина, доверительно прислоняясь к его плечу.

– Гляньте аккуратно и закройте.

– Если это они, то поймут.

– Делайте, что сказал, если жить охота, – требовательно и резко произнес Родин ставшим чужим голосом.

Сейчас было не до сантиментов. Женщина, осторожно ступая, прошла к входной двери. Олег следом, жестами подал ей знак. Она осторожно повернула защелку, но та все равно предательски лязгнула. Стоя на цыпочках, она прислонилась к дверному глазку, и в ту же секунду раздался одиночный выстрел. Пуля выбила глазок и попала ей в лицо. Женщина не вскрикнула, не дернулась. Она медленно сползла по двери и распласталась у входа. Родин от неожиданности опешил, растерялся. Он совершенно не предполагал такого развития событий. Все оказалось проще и обыденней. Пребывая в легком трансе он взял за ноги и оттащил ее с опасной зоны. Это было совершенно лишним и бесполезным занятием. На шум раздался еще один выстрел. Но пуля, очевидно, не пробила двойную железную дверь и застряла внутри. И тут же донеслось громкое топанье убегающих людей по лестничной площадке и лестнице. Помочь ей уже было нельзя. Выстрел был смертельный. Лицо обезображено.

Родин нервно начал звонить в отдел и открыв окно, стал поджидать, когда выскочат визитеры из подъезда. Хлопнула внизу железная дверь и двое молодых людей стремглав побежали к 151 школе, которая располагалась слева на пригорке. Молодые, посаженные недавно выпускниками березки, были закреплены растяжками. Они перепрыгивали через них, высоко задирая ноги. Их никто не преследовал. Со стороны наверно, непосвященному прохожему, могло показаться, что просто молодые люди дурачатся, догоняют друг друга или что-то не поделили. Из-за угла правого крыла школы неожиданно навстречу им выехал синий фургон. На таких машинах часто возят торты и пирожные, небольшие кондитерские. Видимо он там их поджидал вместе с шофером. Водитель ехал, медленно не останавливаясь. Парни на ходу быстро заскочили внутрь, с лязгом закрыли сдвижную дверь, и машина сразу резко прибавила скорости. Номеров из расстояния было не разглядеть, но на ней были крупные японские иероглифы по бокам. Это приметная машина. «Это ошибка» – подумал Олег. Он сообщил дежурному описание машины. Говорить, про то, что стрелять необходимо по ногам не имело смысла. В фургоне это было трудно определить.

– Направление еще не знаю! – кричал взволнованным голосом он в трубку, – пока выезжают из дворов. Я их вижу. Предупредите экипажи, что они вооружены. Только что совершили убийство женщины из пистолета. Предположительно ТТ.

– Товарищ капитан передал, – отрапортовал дежурный, – вы их еще видите?

– Да. Повернули налево. Не на Родники, на кольцо направились. У нас там есть кто?

– Сейчас выясню.

– Думаю в районе железнодорожного переезда их надо перехватывать,…передайте ребятам. Я уже их не вижу. Предупредите, что скорей всего у них еще с собой обрез охотничьего ружья. В прошлый раз дробью вынесли лобовое стекло, потеря управления. Могут повторить этот номер.

Дежурный надолго замолчал. Родин слышал, как он постоянно с кем-то переговаривался. Наконец он обратился к Родину:

– Товарищ капитан, слышите меня, вы еще на линии?

– Да! Говори!

– Засекли они их. Порядок.

– Куда они ломанулись?

– На библиотеке нашу машину наверно заметили и в сторону Северного поселка помчались.

– Это хорошо. Там негде разгуляться, если только через гаражи там есть хитрая дорога, но навряд ли они про нее знают. Вышли за мной машину, если есть, с экспертом, у меня двухсотый.

– Нет, пока не могу. Все на выезде.

– Ладно. Буду ждать.

Время тянулось медленно. Очень медленно. Хуже нет ничего чем ждать и пребывать в неизвестности. Родин посмотрел на остаток колбасы, что он ел час назад. Как он вообще мог ее есть. К горлу подступил комок. Это было нервное. Затошнило. В трех шагах лежала женщина и от ее головы расплывалась большая темная лужа крови. Сладкий запах крови мутил. Зачем он ел эту колбасу. Идиот! Он попил воды и его вырвало. Он долго смывал в туалете то, что вышло наружу. «А что работа как работа! Бывает даже захватывающе интересно, но бывает и такое, – толклись в голове назойливые мысли, – Что они совсем забыли обо мне. Надо напомнить».