Шрифт:
Закладка:
У Джека был оптимизм богатого мальчика.
Мы проехали мимо старого дома Джека.
— Что мы будем делать, когда приедем туда? — Джек требовательно стучал пальцами по колену. — Мы не продумали это до конца.
— Ты вырос через дорогу, можешь пойти поговорить с ней, — сказал я, хотя мне так сильно хотелось быть тем, кто заключит ее в свои объятия.
Что, черт возьми, она пыталась там найти?
Мой телефон снова завибрировал, когда я въезжал на стоянку трейлеров.
Грейсон.
На фотографии Кеннеди сидела на капоте своего цивика, облизывая рожок с мороженым. Это была наша теперешняя Кеннеди, с распущенными по плечам волосами и улыбкой, от которой в уголках ее глаз появились морщинки смеха.
Я выругался и нажал на тормоза.
— В любом случае, теперь у нас нет никакой гребаной причины здесь находиться, — сказал я. — Грейсон уже добрался до нее. Собрал все осколки, купил ей мороженое и, вероятно, рассказал ей какую-то дерьмовую историю.
— Итак, мы ей расскажем, — сказал Джек. — Мы должны ей сказать.
— Что конкретно? Твой отчим был жестоким подонком, который работал на каких-то очень плохих парней, и после того, как мы его раскрыли, его парни пришли за тобой? Или, может быть, это был кто-то из приятелей Грейсона, поскольку в то время он был занят тем, что карабкался вверх по служебной лестнице? — фыркнул Картер.
Это было не то, что я боялся ей сказать. Больше всего я боялся рассказать то, что произошло позже.
Я видел, как машина вылетела из-за угла. Когда она попыталась убежать, она бросилась ко мне, раскинув руки. Думая, что мы обеспечим ей безопасность, когда по какой-то причине они пришли за ней, это должны были быть мы.
Я бросился к ней, но все произошло за секунду.
Никто не планировал причинять Кеннеди боль.
Они причинили бы ей боль, чтобы наказать нас.
Потому что любой мог сказать, как много она для нас значила…
Мы разрушили ее жизнь, любя ее.
Машина врезалась в нее, и она отлетела к кирпичной стене. Я бежал так быстро, как только мог, но не смог разглядеть ни водителя, ни номерной знак.
Затем все, что я смог увидеть, было неподвижное окровавленное тело Кеннеди.
Но когда я прижал пальцы к ее горлу, она все еще была жива. Ее глаза были открыты, расфокусированы, зрачки неровные.
— Черт возьми, Кеннеди, — сказал я, услышав, что мой голос близок к слезам, чего не было со времен моего детства. — Просто держись, милая. С тобой все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе.
Но, конечно, мы, черт возьми, этого не сделали. Я был рядом и не смог защитить ее, так что, как бы я ни ненавидел держать дистанцию от Кеннеди, я надеялся, что это будет способом обезопасить ее.
Джек добавил.
— Картер прав. Мы лгали ей так долго. Мы должны рассказать, должны заставить ее доверять нам, должны убедиться, что мы можем держать ее достаточно близко, чтобы защитить, но…
Джек покачал головой.
— Может, ей лучше не знать.
— Я не могу лгать ей, — сказал я.
Неделю назад я бы сказал ему, что это означает, что ему лучше держаться от нее подальше.
Нам не разрешили поехать с ней в машине скорой помощи. Мы поехали следом.
— У нас есть шанс, — медленно произнес Джек, когда мы узнали, что у нее повреждение мозга. Что она в коме. Что у нее будет амнезия.
Что мы можем вычеркнуть ее из нашей жизни, чтобы никто никогда больше не пришел за ней.
Я обыскал ее истекающее кровью тело в поисках ожерелья с именем. Его не было у нее на шее. Должно быть, оно оторвалось во время несчастного случая.
Я задыхался при мысли о том, чтобы убрать ее имя, все больше впадая в неистовство по мере того, как искал его.
Джек и Картер оттащили меня.
А до этого…
— У меня есть для тебя подарок, — сказал я, склонившись над ней, когда она стояла у своего шкафчика. Я был слишком взволнован, чтобы ждать.
Я помахал ожерельем перед ней, и она повернулась, одарив меня самой идеальной улыбкой в мире.
— Что это?
— Я хочу, чтобы ты надела мою джерси сегодня вечером, — сказал я. — И хочу, чтобы ты надела это.
— У тебя ужасно много требований, — поддразнила она меня, забирая изящное золотое ожерелье. Ее глаза загорелись, когда она увидела его, затем она схватила меня и приподнялась на цыпочки. Она все еще была недостаточно высокой, поэтому я поднял ее с земли, обхватив одной рукой за талию. Она поцеловала меня в щеку.
Я всегда жил для того, чтобы дарить подарки Кеннеди.
— Отлично. Мы завоюем ее расположение, — сказал я. — Это лучший план.
Джек приподнял брови, как будто не очень верил в это.
Могли бы мы сделать Кеннеди счастливой, оставив правду в тени прошлого?
Глава 13
Моя смена на благотворительном аукционе была в самом разгаре, пока я пробиралась сквозь нарядную толпу жертвователей и гостей в своей рабочей форме, держа в руках поднос с фаршированными грибами. До сих пор рабочие мероприятия в «Арене» были захватывающими, но сегодняшнее мероприятие вывело их на совершенно новый уровень. Зал для проведения мероприятий превратился в сверкающую страну чудес, украшенную мерцающими огнями и элегантными декорациями. Гости в своих лучших нарядах смешались друг с другом, воздух наполнился смехом и оживленными разговорами.
Одетая в свою простую рабочую униформу, состоящую из белой приталенной рубашки на пуговицах и черных брюк, я чувствовала себя явно не в своей тарелке среди моря роскошных платьев и дорогих костюмов. Мои волосы были собраны сзади в строгий хвост, а мой макияж был минимальным, ровно настолько, чтобы выглядеть презентабельно, но определенно ничего такого, что выделяло бы меня на фоне окружавшего меня совершенства и гламура.
Джек, Себастьян и Картер были в другом конце комнаты, окруженные спонсорами, отчаянно нуждавшимися в их звездной силе. Я никогда не чувствовала себя странно из-за неравенства между нами, из-за того, что они были всем, а я… ничем.
Но сегодня вечером это стало особенно заметно.
Даже среди блеска и гламура мероприятия они выделялись. Все взгляды были прикованы к ним. Это трио обладало притягательной силой, которая привлекала всеобщее внимание.
Когда наши взгляды встретились, между нами пробежала дрожь узнавания и связи, молчаливое признание нашей общей истории.
Я продолжала мысленно называть их богами, но сегодня вечером они выглядели как никогда подходящими этому определению. Вид
