Шрифт:
Закладка:
Спустя какое-то время юноша решил встать, а когда поднялся, то, оглядев себя, увидел, что исхудал и обгорел на солнце и кожа его уже не золотистая, а бурая; ослабленные ноги хотя дрожали и подгибались, но еще держали его. Он отодвинул в сторону плетеную циновку и вышел. Вечерело. Пока он спал, очевидно, шел дождь. Бревна плота, громадные, гладко отесанные квадратные балки, были плотно пригнаны друг к другу, а щели между ними проконопачены и залиты смолой. От сырости бревна потемнели, а волосы худощавых полуголых людей почернели от дождя и плотно прилипли к головам. Половина неба в той стороне, где солнце клонилось к западу, была чиста, а похожие на груды серебра облака быстро уплывали куда-то на северо-восток.
Один из людей подошел к Аррену и настороженно остановился в нескольких футах от него. Был он маленький и слабенький, не выше мальчика двенадцати лет, с удлиненными большими темными глазами. В руках он держал копье с зазубренным наконечником из слоновой кости.
Аррен заговорил первым. Он сказал:
— Я обязан жизнью тебе и твоему народу.
Человек кивнул.
— Ты можешь отвести меня к моему спутнику?
Повернувшись в сторону, человек что-то выкрикнул высоким, пронзительным голосом, похожим на зов морской птицы. Потом он уселся на пятки, как бы собираясь чего-то ждать, и Аррену ничего не оставалось, как сделать то же самое.
На плотах стояли мачты, хотя на том плоту, где они находились, мачта не была поднята. Поднятые на других плотах небольшие паруса были сделаны из какого-то бурого материала — явно не из холста или льна, но из чего-то волокнистого; и на вид это была не тканая материя, а нечто сбитое, похожее на войлок. На плоту, находящемся на расстоянии примерно в четверть мили, спустили с салинга коричневый парус, орудуя веревками, и стали медленно прокладывать себе дорогу среди других плотов, расталкивая и раздвигая их баграми и шестами, пока не приблизились к тому плоту, на котором находился Аррен. Когда между плотами оставалось всего три фута воды, человек, сидевший возле Аррена, вскочил и небрежно перепрыгнул к соседям. Аррен последовал его примеру и неуклюже приземлился на четвереньки: в ногах не осталось никакой прыгучести и упругости. Он поднялся и увидел, что маленький человечек смотрит на него, но не с усмешкой, а с одобрением: самообладание Аррена, по-видимому, вызывало у него уважение.
Этот плот был больше всех остальных и стоял выше над водой, ибо был сделан из колод сорока футов в длину и пяти футов в ширину, почерневших и отполированных водой, ветрами и превратностями стихий. Странные деревянные статуэтки стояли вокруг нескольких навесов и огороженных мест, а по четырем углам плота высились шесты, увенчанные плюмажами из перьев каких-то морских птиц.
Провожатый провел Аррена к самому маленькому из всех навесов, и там он увидел Ястреба. Волшебник спал.
Аррен вошел под навес и сел рядом с магом. Проводник вернулся на другой плот, и никто не беспокоил Аррена. Спустя примерно час пришла женщина с другого плота и принесла пищу: что-то вроде холодной тушеной рыбы с кусками полупрозрачного зеленого вещества, солоноватого, но вполне съедобного. Кроме того, она дала ему маленькую чашку воды — затхлой, со смолистым привкусом бочки, в которой она хранилась. По тому, как она протянула чашку, он понял, какое сокровище она ему дала, как высоко здесь ценилась и чтилась вода. И он с почтением выпил воду и не стал просить еще, хотя чувствовал, что запросто выпил бы еще десять таких полных чашек.
Плечо Ястреба было искусно перевязано, и он спал глубоким здоровым сном. Проснувшись, он посмотрел на Аррена ясными глазами и улыбнулся радостной улыбкой, которая всегда казалась такой неожиданной на его суровом лице. И Аррен внезапно почувствовал, что вот-вот расплачется. Он положил ладонь на руку Ястреба и ничего не сказал.
Появился один из мужчин плотового племени и присел на корточки в тени соседнего навеса, намного больше того, где находились путешественники. Похоже, там было что-то вроде храма: над входом висел прямоугольник очень запутанного устройства и непонятного значения, а косяки дверного проема представляли собой деревянные статуи поющих серых китов. Мужчина, такой же маленький и тонкий, как остальные, сложением походил на мальчика, но черты его лица, твердые и обветренные, указывали на почтенный возраст. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки, зато он держался с достоинством.
— Ему надо спать, — сказал человек, и Аррен, оставив Ястреба, подошел к нему.
— Ты — вождь этого народа, — произнес Аррен, который, как только увидел его, сразу признал в нем князя.
— Да, — человек кивнул.
Аррен стоял возле него, прямой и неподвижный. Мужчина быстро глянул ему в глаза своими темными глазами.
— Ты тоже вождь, — сказал мужчина.
— Да, — ответил Аррен. Ему бы очень хотелось узнать, как плотовщик установил это, но он, сохраняя бесстрастие, добавил: — Но я служу моему господину, который лежит там.
Вождь племени плотовщиков сказал что-то, чего Аррен вообще не понял: то ли некоторые слова тут имели другое значение, то ли это были имена или названия, которых он не знал. Видя, что его не поняли, вождь заговорил снова и спросил:
— Зачем вы пришли в Балатран?
— Мы искали…
Тут Аррен запнулся: он не знал, что можно и чего нельзя говорить этому человеку и что вообще можно было сказать. Все происшедшее с ними, казалось, случилось давным-давно и как-то перепуталось в памяти. Наконец он ответил:
— Мы пришли к Обехолу. Когда мы подошли к острову, на нас напали. И ранили моего господина.
— А ты?
— Меня не ранили, — сказал Аррен, и тут холодное самообладание, к которому его приучило детство, проведенное среди придворных, сослужило ему хорошую службу. — Но с нами был еще один… у него случались приступы безумия. Он прыгнул с лодки и утонул. Там было очень страшно… — он запнулся, подыскивая слова, и замолчал.
Вождь смотрел на него темными, непроницаемыми глазами; наконец он сказал:
— Значит, вы попали сюда случайно?
— Да. Где мы сейчас находимся — все еще в Южном Просторе?
— Простор? Нет. Те острова… — вождь описал своей тонкой черной рукой дугу чуть ли не в четверть окружности в сторону северо-востока. —
