– Господа, нам пора, – прервал натянутое молчание Ришелье. – Мне надо еще байк от школы забрать.

Господа Витек и Ариец согласно буркнули и быстро засобирались, Дон тоже потянулся к свитеру, со вчерашнего вечера валяющемуся на кухне. Почему на кухне, он не помнил – впрочем, почему его носки выудил из кармана своей куртки Ариец, тем более. Взял свитер, уже собрался его надеть и поймал косой взгляд Киллера. Тоскливый, обиженный взгляд.

Да елки же! Не угодишь на него, то отворачивается, то обижается, если уходишь.

– Киллер, а может?.. – начал было Ариец.

– Мы не идем, – оборвал его Дон, даже не успев понять, с чего это он разозлился.

Буркнул и только потом подумал: ну вот, теперь Киллер точно обидится навек, что за него все решили. От этой мысли стало пусто и неуютно.

Вот за каким лешим ляпнул? Вообще за каким лешим стал заморачиваться этим двинутым Киллером?! Вио-ола… вдохнове-ение… кому оно все на фиг надо! Его вдохновение – его личное дело, и нечего сюда примешивать всякую шекспировскую чушь. А то еще немного, и он сам двинется мозгами, как герцог Орсино.

Нет уж. Никаких «двинулся». Он – дон Семьи, и не стоит об этом забывать. Быстренько собрал эмоции в кучку, сделал «ом» и улыбнулся! Так, чтобы все поняли – их король, надежда и опора, с ними. Все под контролем.

Ришелье украдкой показал ему большой палец, прежде чем свалить с парнями на тренировку. А Киллер, вместо того чтобы разозлиться, только кинул косой и какой-то неуверенно-беспомощный взгляд. Словно ждал – все же останется Дон или нет? И, похоже, обрадовался, что остался.

Дон облегченно выдохнул.

Иногда быть лидером – чертовски трудная задача. Но если не он, то кто? Букмекер Марат? Не смешите мои тапочки.

Глава 13,

в которой выводится зависимость между глубиной проблемы и колючестью ежей

Проводив парней, Дон вернулся на кухню. Киллер сидел с ногами на диванчике, уткнувшись в свой кофе, наполовину разбавленный молоком, и выводил пальцем на столе загогулины. На Дона даже глаз не поднял, хотя ясно было по напрягшимся плечам: увидел.

Наверное, целую минуту Дон стоял в дверях, не зная что сказать. Все, что приходило на ум, было либо глупым, либо неуместным, либо то и другое сразу. Ну в самом деле, не рассказывать же Киллеру бородатый анекдот для разрядки атмосферы?!

После такой ночки, какая была у Киллера, с чувством юмора проблемы.

Вздохнул, так ничего и не придумав, поставил чайник – весь кофе выпили, да и не хотелось больше кофе. Сел рядом с Киллером, обнял его за плечи.

Тот вздрогнул и едва заметно прижался, словно боялся, что его неправильно поймут.

– Не парься, Киллер. – Дон чуть сжал его плечо. – Ты же проснулся, значит, все в порядке.

Киллер буркнул что-то невнятно-согласное, не выражая желания поделиться впечатлениями о бурной ночи.

– Не хочешь рассказывать – не рассказывай. Но мне интересно… в смысле… ты мой друг, и мне важно все, что с тобой происходит. Ты это, прости, что я ржал. Мне тоже страшно, а когда страшно… ну, короче, помогает.

Киллер молча кивнул.

Даже не кивнул, а так, подбородком дернул, вверх-вниз. Согласие выразил. Вздохнул, обхватил кружку ладонями.

– Это… ты тоже не обижайся, Дон, ладно? Я с этим сном… в общем… сам ничего не пойму. Снилась муть какая-то. – Отставил кружку, потер лицо ладонями, словно пытался проснуться. – Что брожу по городу, вроде самый рассвет, но город какой-то не такой. Старинный. Вывески с ятями там были, это помню. И что лужи были, а над головой выли самолеты. Но я никуда не выходил, честно! Я что, совсем идиот – сейчас один ходить?

Под конец Киллер почти кричал, морщился и выглядел настолько несчастным, что Дон устыдился. Он бы, пожалуй, закрыл больную тему, но отлично помнил, как Филька расспрашивала его самого, заставляла вспоминать, говорить, ругаться и плакать – и все прошло. Ну, почти все. Иногда все же кошмары снились.

– Да ладно. Все мы иногда вроде и не идиоты… – Дон опять потянул Киллера к себе, обнял: тот дрожал, словно в мороз. – Я верю, что ты никуда не ходил. Ты бы сказал, если бы было очень нужно, я знаю.

Киллер благодарно вздохнул и немного расслабился. А Дон вытянул из-под Киллера свой свитер, так и забытый на диванчике, и сунул ему в руки.

– Надевай, сосулька.

Послушно надел. Натянул воротник по самый нос, спрятал руки в рукава. Привалился к Дону спиной.

– Спасибо. Дон, ты не думай, я бы правда сказал, если б… Но сон же! И пижаму эту я не ношу, она вообще непонятно как…

Судя по малиновому уху прямо перед Доновым носом, Киллер опять покраснел. И замолк, словно подавился.

– А у меня тоже медведь есть, – со вздохом признался Дон. – Зеленый. Я с ним сплю, чтобы дрянь всякая не снились, его Филька подарила. Только никому, ага?

Киллер аж обернулся, уставился во все глаза, моргнул и ужасно серьезно кивнул.

– Ага. – А потом фыркнул, спрятав нос в воротник свитера, и совсем тихо попросил: – Расскажи. Ты же знаешь, кто такая Филька? И почему – медведь?..

Первым желанием было отшутиться, но Дон его послал в сад. Доверие такое доверие… ну и ничего ж ужасного не случится, если Киллер узнает. Он же не пойдет трепаться направо и налево, как Марат. Вот Марату бы ни за что не рассказал. А Киллер – это ж совсем другое дело. Почти как Кир, его личный Ришелье…

– Вообще-то я не знаю, кто такая Филька. Она ничего не рассказывает, зато знает сорок три языка. И не меняется. Внешне не меняется, понимаешь?

Киллер оживился, заерзал:

– Интересно! А ты ее давно знаешь?

– Ага. Чуть не с рождения. А может, и с рождения. Она дружит с матерью, ну, насколько Филька может дружить. Раньше часто к нам заходила…

…пила с мамой чай, приносила маленькому Дону всякие интересности: книги, старинные часы, заводного китайского болванчика, краски. Помнится, из-за красок они с мамой как-то поспорили. Мама ни за что не хотела, чтобы Дон рисовал или, боже упаси, играл – в театре, на рояле или в футбол, неважно. Мама хотела, чтобы Дон стал кем-то серьезным и солидным, а не «безмозглой и бестолковой богемой». Хотя Дону казалось, что его отец как раз был не серьезным и солидным, а самой что ни на есть богемой.

Фильке удалось убедить