Шрифт:
Закладка:
Герои фильмов «Летят журавли», «Судьба человека» и «Баллада о солдате» – Борис, Андрей и Алеша – стали символом мужества русского солдата и его человечности перед лицом невероятных страданий. В фильме Тарковского Иван становится символом того, как война коверкала русских детей, лишала их детства. Адское описание войны на территории Белоруссии у Климова тоже фокусировалось на судьбе Федора – подростка, ставшего свидетелем бесконечной жестокости и потерявшего рассудок. Но и в этих сложных фильмах содержатся базисные компоненты военного нарратива, который подразумевает, что советские люди беспредельно героичны, немцы бесчеловечны, а весь народ СССР перенес великие страдания.
Аргументация Шахназарова в пользу производства новых военных фильмов зиждилась на существующем нарративе. Как он заметил, для его поколения «не было двух мнений» о войне, потому что российский народ претерпел тяжелейшие испытания371.
Однако в процессе адаптации истории советской эпохи постсоветским обществом фильмы типа «Звезды» и те, что последовали за ним, разрушали эту мифологию по двум существенным направлениям. Во-первых, в новых фильмах не все советские граждане одинаково страдали. Фильмы нулевых нередко показывали советских управленцев, которые предоставляли право страдать простым гражданам. Во-вторых, постсоветское кино показывало немцев, которые однозначно расчеловечивались в советском кино, как людей, у которых тоже есть право на страдания во время войны. Как отметил Аннинский, «Штрафбат» стал зеркалом этой экранной ревизии – как реакция на, мягко выражаясь, сглаживание проблемы в советском кино. Условия новой России и беспокойство, которое вызывали новые нарративы, – потребность в нем почти двадцать лет отстаивал Аннинский – вызвала к жизни потрясающий каскад блокбастеров, арт-фильмов, коммерчески успешных и высоко оцененных произведений о войне. Эти фильмы модифицировали советскую военную мифологию, многие – достаточно радикально. Истории об оккупации, о сталинских репрессиях и о симпатичных немцах не имели места в советском мифе о войне – а именно они сформировали базис постсоветских сюжетов372.
Таким радикальным пересмотром военного нарратива стал «Штрафбат» Николая Досталя. Досталь решился поставить этот сериал отчасти потому, что его отец воевал и был схвачен немцами, но «чудом не попал из немецких рук в советские, хотя факт его плена негативно сказался на его послевоенной жизни»373. Основанный на личном опыте и на сценарии Эдуарда Володарского, «Штрафбат» рассказывает о судьбе Василия Степановича Твердохлебова (его играет Алексей Серебряков), офицера Красной армии, захваченного немцами. В начале фильма показано, как во время кормежки нацисты обращаются с Твердохлебовым и другими солдатами Красной армии как со свиньями. Каждому из них дается шанс вступить в Русскую освободительную армию Власова – наиболее известное в массовой культуре вооруженное формирование, созданное в Германии для объединения изменивших присяге советских бойцов.
Когда Твердохлебов и горстка солдат отказываются от этого «шанса», их приговаривают к смерти, причем в расстрельную бригаду входят русские, этим шансом решившие воспользоваться. Василий чудом выживает и выбирается из могилы. Он присоединяется к Красной армии, и его арестовывают. Его допрашивают сотрудники НКВД, подозревают в шпионаже и диверсии, избивают и отправляют в ГУЛАГ. Тем временем война продолжается, и Советской армии требуется все больше солдат. Сталин выпускает приказ за номером 227, согласно которому предусматривается создание штрафных батальонов. Тогда Твердохлебову предоставляется другой «выбор», на этот раз – «реабилитироваться», что он и делает. В сериале зрителям напоминают, что, как пишет Александр Прохоров, этот приказ действовал как способ перенаправить узников лагерей в мясорубку войны374. В следующей сцене мы видим Твердохлебова командиром отряда, сформированного в основном из уголовников и немногочисленных политических заключенных, которые тоже воспользовались случаем «искупить вину кровью». В течение первых 25 минут первой серии взрывается целая обойма табуированных тем: ГУЛАГ, пытки, коллаборационизм, замалчиваемая изнанка пропитанного страхом сталинского общества, непатриотичные настроения и одинаковые страдания от нацистов и Советов простых людей вроде Твердохлебова.
Твердохлебов призывает подчиненных забыть о прошлом и сражаться за Родину, напоминая также о том, что скрывается за исполнением патриотического долга: тот, кто его не исполнит, будет расстрелян. Все это прекрасно понимают. Позднее один из штрафников скажет: «Вот тебе и советская власть».
Во второй серии разношерстная команда Твердохлебова получает приказ атаковать немецкие позиции – взять высоту 114, прорываясь по заминированному полю. Стратегического значения эти действия не имеют; атака нужна только для того, чтобы по количеству погибших штабное начальство могло составить план будущих действий. Многие штрафники открыто обсуждают смысл полученных приказов и то, почему они вообще обязаны воевать за советскую власть. Для Твердохлебова это бой не за Сталина, а за родную землю, за Родину-мать. Со словами «За Родину!» он и идет в бой, не добавляя при этом «За Сталина!». Когда несколько штрафников решают отступить, их встречают автоматные очереди заградотрядов, введенных согласно сталинскому приказу № 227. За линией фронта генерал Красной армии и штабные офицеры, отдающие приказы, которые заведомо обрекают людей на гибель по приказу товарища Сталина, называет их врагами народа и сволочами.
В дальнейшем мы увидим, как законы насилия изувечили штрафную братву. Они насмерть дерутся за игрой в карты и воруют еду у «красноперых» из заградотрядов. А командование приказывает им провести разведку боем на гиблом месте. Батальон Твердохлебова вновь выполняет приказ ценой огромных потерь, а сам приказ оказывается бессмысленным – им приказано отступить на прежние позиции.
Володарский и Досталь проходят через все новые и новые табуированные при советской власти темы, связанные со сталинизмом и войной. Здесь и антисемитизм среди офицерства Красной армии, который испытал на себе штрафник Савелий Цукерман; и политические чистки, в которых пострадал другой штрафник, обвиненный в троцкизме; от штрафника Глымова, который сам себя называет «кулак и вор», мы слышим о разрушительной сталинской политике коллективизации; видим отчаянные бедствия советских граждан, пострадавших во время оккупации, а теперь попавших в руки безжалостных «освободителей» (в одном из эпизодов штрафник изнасиловал девочку, после чего она,
