Трохин грустно глядел ему вслед, затем подумал и тоже побежал навстречу волнам.

На Бред-гаде, 53 запрятался кусочек старой России — православная церковь Александра Невского, построенная на деньги русского царя Александра III в честь его жены — датской принцессы Дагмары, ставшей Марией Федоровной, матерью последнего русского царя Николая II. Церковь стиснули городские здания, ее купола с луковками словно тосковали о русском просторе. Внутри блестело золото икон, и все купалось в роскоши, присущей православию — религии бедняков, жаждущих забыть о своем жалком существовании. Горский стоял у образов и истово молился, изредка крестясь. Пел небольшой хор, и храм был наполнен той невыразимой музыкой, которая происходит от слияния голосов, клавира и стен. Сердце его дрожало от счастья, он забыл и о ссорах с Викторией, и о встречах с Лидией, и о рискованной работе на англичан, он забыл обо всем, он только вслушивался в волшебные звуки, стараясь вместе с ними уйти все дальше и дальше, в никуда. Затем приложился к руке батюшки, еще раз перекрестился и вышел на улицу. Шел медленно, словно выползая из другого, сказочного, мира в озверевший гул пыхтящих автомобилей и спешащей толпы. Около магазина игрушек «Рембар» Горский задержал шаг. Он любил детей и страстно желал их, он хотел гулять с ними по парку и рассказывать все, что он знал о жизни, он хотел, усадив их (желательно девочку и мальчика) на колени, читать или рассказывать сказки Андерсена, которые он знал наизусть. Пора было ставить точку, пора было рвать с Викой, пора было переходить Рубикон. Скандал в благородном семействе? Конечно! Но он будет щедр, он поделится с ней деньгами и всем имуществом. Он будет благороден! — в конце концов, англичане помогут ему устроиться в новой жизни, они заинтересованы в этом не меньше, чем он. А если развод с Викторией приведет к концу его карьеры, а если ему пришьют аморалку за тайные рандеву с Лидией? Возможно. Но жить с Викторией — самоубийство, это хуже, чем конец карьеры, это медленное гниение. Посему думать нужно о том, как мягче посадить самолет, — это уже искусство, которым он немного владел.

Возвращавшийся с морских купаний Розанов с удивлением заметил фигуру своего заместителя, выходившего из церкви. Событие сие для атеистического КГБ было настолько экстраординарным, что Розанов чуть не развернулся (помешало одностороннее движение), юркнул в переулок, проехал по параллельной улице и вновь появился на Бред-гаде, тут же зафиксировав своего зама у магазина игрушек. Он без труда запарковал свой «мерседес» в переулке и нагнал Горского, который медленно шагал по улице, погруженный в думы.

— Грехи замаливаешь? — спросил Розанов, зайдя сзади. Игорь даже вздрогнул от неожиданности, он вообще ненавидел внезапность и в словах, и в действиях, в душе его постоянно сидел напряженный зверек, остро реагировавший на все вокруг.

— Тайники подыскивал… — ответ был продуман давно, Горский всегда тщательно готовил легенду. — Дивная церквушка! Подумать только, русский царь построил ее в честь своей жены, принцессы Дагмары, сравнительно недавно, а кажется, что все это было чуть ли не в средние века.

— И не поленился рано встать… молодец! — Розанов любил жертвы во имя великого дела шпионажа.

— Так ведь к службе надо! Не искать же тайники в пустой церкви… тут же тебя заподозрят! А вы крещеный?

— Куда там! Отец был чекистом, за крещение детей тогда расстреливали… Но отец окончил церковно-приходскую школу и любил до самой смерти и церковные песни петь, и праздники отмечать.

— У меня отец — тоже чекист. И жена — чекист. И брат — чекист. Куда ни ткнись — одни чекисты! — это действительно выглядело ужасно, и он часто об этом думал. Иногда ему казалось, что работа на английскую разведку — своего рода компенсация повального увлечения чекизмом его семьей.

— Между прочим, у Лидии Алибековой отец тоже чекист, — мягко сказал Розанов.

— А при чем тут она? — удивился Горский.

— А ты подумай, — сказал Розанов, — и помни, что око государево у нас в колонии не дремлет. Стучат напропалую. Хорошо, что мне.

— Спасибо, — сказал Горский. — Я ей пару раз показывал город — она учится заочно на журналистском в МГУ, а я все-таки пресс-атташе.

— Это спасает тебя от немедленной высылки, — сухо пошутил Розанов, похлопал своего заместителя по плечу и направился к автомобилю.

И прекрасно, что донесли, думал Горский, и фиг с ними, пусть челн плывет по воле волн, это судьба, а от судьбы не уйти. Тут уже настало время все поставить на официальную ногу, надо выглядеть предельно честным, как и положено солдату партии (что-то в душе заржало), что ж, все люди сходятся и расходятся, такова жизнь, теперь остается только подумать, каким образом доложить о разводе и о предстоящем браке.

В копенгагенском аэропорту Каструп Виктор Розанов встречал своего непосредственного шефа в Москве Геннадия Убожко, невысокого жгучего брюнета с обаятельной улыбкой и зорким взглядом. Отношения с шефом у Розанова уже давно сложились лучезарные: вместе и учились, и работали, и упивались. Посему объятия и троекратные мужские поцелуи несли печать неоспоримой искренности и совсем не смахивали на формальность, отравленную субординацией.

— Наконец-то ты вырвался ко мне в командировку! А то ездят все кому не лень, только не мой шеф!

— Что ж, придется поработать, посмотреть, чем тут занимается резидентура! — хитро прищурился Убожко, прекрасно знавший, что служебные командировки — это кайф, который создает себе начальство, измотанное вечными сидениями до десяти-одиннадцати вечера, не говоря о ночных дежурствах. Шуточка ли, обеспечивать безопасность огромной страны! В мире все время войны и перевороты. А дома или переход границы, или жена сотрудника проламывает голову мужу утюгом, или пожар в центре столицы. Не говоря уже о том, что и в саму штаб-квартиру службы может проникнуть, например, кошка из соседней деревни, вызвав срабатывание всех систем сигнализации, либо пьяный начнет упорно продираться через главный вход, над которым висит вывеска научного института.

— Да ты и так знаешь, чем мы занимаемся, — сказал Розанов. — Поговоришь с ребятами, потом проведем совещание. Я составил для тебя прекрасную программу: театр, варьете, поездка в Ютландию, снял яхту для рыбной ловли…

— Спасибо. Еще предусмотри хороший стриптиз. Все-таки Дания — пока на первом месте по порнографии. И журнальчики мне приготовь, — говорил Убожко неторопливо. — Вот тебе список заказов, разных там сувениров — пусть ребята все купят, я терпеть не могу магазины…

Они медленно шагали по коридору Каструпа, водитель Розанова