Шрифт:
Закладка:
Опасно предаваться таким фантазиям после того, как она только что разбилась о ледяную стену, увидев Коннора с Каролиной. Это как входить в воду в слишком холодный день. Купаться будет страшно неприятно, но хуже всего – в самый первый момент.
И когда ты вылез, а потом снова зашёл, то испытываешь точно такой же шок. Но Аннабель не могла остановиться.
Когда она пересела на городской трамвай, в животе у неё бурлило. Она уже сто лет не ела.
А вдруг папа сегодня не работает? И дома его тоже не окажется? Даст ли ей кто-нибудь поесть в его кафе, если она скажет, что они родственники?
Какой-то парень захотел сесть рядом с Аннабель, и она подняла сумку, освобождая ему место. Во внешнем кармане лежало что-то тяжёлое. Это оказался камень с вечеринки у костра, который она нашла, зарыв руку в песок, когда Коннор собирался что-то сказать ей. Она унесла его с собой с пляжа, сама не заметив как, а потом сунула в сумку, когда ждала автобус на остановке.
Это был гранит цвета, который называют «соль и перец». Но на самом деле в нём не было белого или чёрного – никакой соли или перца. Камень был просто светло-серым с более тёмными крапинками. По форме он напоминал овал. Только один конец был толще другого. На узком конце торчал заострённый бугорок. Аннабель переложила камень в здоровую руку и прижала палец к бугорку.
Она снова попыталась найти хорошие воспоминания. Папа готовил лучшие в мире макароны с сыром.
И соглашался готовить их каждый раз, когда Аннабель просила. Он смеялся так же громко, как она, когда они по выходным вместе смотрели мультики. В шесть лет научил её кататься на велосипеде. И… больше Аннабель ничего не могла вспомнить. Вместо этого в памяти стали всплывать счастливые моменты с Митчем.
Но ведь она живёт с Митчем последние несколько лет. Ничего удивительного, что свежие воспоминания легче приходят в голову. Это ещё ничего не значит. Теперь у неё будет сколько угодно новых хороших моментов с папой.
Аннабель отвечала про себя на вопросы, заданные им в письме, на которые не успела напечатать ответы. Ничего. Теперь она ответит лично.
Трамвай подъехал к её остановке. Аннабель сделала три глубоких вдоха.
Она была готова к получению новых воспоминаний.
Папин дом находился совсем недалеко от той остановки, где она вышла. Район казался одновременно и городским, и не очень. Высокие деревья с густыми кронами укрывали тротуары от полуденного солнца. Старые дома – одни в хорошем состоянии, другие с облупившейся краской и высохшими цветами на подоконниках – стояли вплотную друг к другу, стена к стене. Порой в ряды домов вклинивался какойнибудь магазинчик или небольшой ресторан.
И вскоре Аннабель увидела: «Зёрна и книги. Кафе и книжный».
Книжный магазин?
Папа, который всегда заступался за Аннабель, когда мама ворчала, что та мало читает, теперь работает в кафе, где торгуют книгами?
Когда Аннабель вошла внутрь, колокольчик на двери звякнул, кажется, слишком громко. В ноздри ударил сильный приятный запах кофе. Кафе находилось слева. Длинная стойка, меню, написанное мелом на чёрной доске, витрина с выпечкой и 10 или 12 маленьких столиков. Справа был книжный. Туда вели две ступеньки. Весёлые разноцветные буквы на стене сообщали: «Книжный уголок».
В кафе несколько человек работали за ноутбуками. За крайним столиком сидел мальчик лет десяти и листал огромную книгу, которую Аннабель узнала. Один из невыносимо толстых фэнтези-романов, которые Джереми запоем читал позапрошлым летом.
За стойкой стояла женщина с веснушчатой кожей и покрашенными в ярко-красный цвет волосами. Она переливала молоко в маленький серебряный кувшинчик.
Налив молоко, красноволосая поправила зелёную бандану, которая пыталась удержать её волосы.
– Проклятье, – проговорила она. – Дженни, я сделала тебе полную чашку мокко вместо половины. Кто-нибудь хочет бесплатный кофе?
Мальчик с огромной книжкой оживился, но женщина покачала головой.
– Кто-нибудь достаточно взрослый, чтобы пить кофе, – уточнила она.
Один из молодых людей, сидевших за ноутбуками, поднял руку.
Может, папа сегодня не работает? Аннабель вдруг испытала облегчение. Как будто на самом деле не хотела его видеть.
Но это, должно быть, просто остатки прошлого. Сейчас Аннабель хотела его видеть. Именно за этим она проделала такой долгий путь!
В животе у неё так громко заурчало, что парень, претендовавший на бесплатный кофе, обернулся.
– Что для тебя, милая? – спросила красноволосая.
Аннабель посмотрела на ценники. Доллара и 20 центов не хватало ни на что. Может, она неправильно посчитала и у неё осталось чуть больше сдачи? Аннабель достала кошелёк и, держа его больной рукой, здоровой стала пересчитывать мелочь.
И тут он вышел из служебной комнатки, напевая себе под нос. Её папа.
Аннабель положила кошелёк на ближайший столик, даже не закрыв.
Папины волосы, того же цвета, что и у неё, были подстрижены очень коротко. Аннабель никогда не видела у него такого загорелого лица. Папина кожа плохо загорала, как и её. А ещё она никогда не слышала, чтобы он напевал.
Папа и красноволосая обменялись взглядами. И это был как будто разговор глазами. Аннабель тут же поняла, что это и есть тот самый «друг», с которым он переехал сюда. И что это не только друг.
На одной руке папа держал поднос с выпечкой. Другой он, проходя мимо, взъерошил волосы мальчишки. Митч тоже часто так делал с Аннабель.
Сердце её сжалось. Она вдруг до боли заскучала по Митчу. По тому, как он ерошит ей волосы, посылает воздушные поцелуи, проводит стратегические сессии. И по маме. По её позвякивающим браслетам, жасминовым духам и слишком крепким объятьям. И даже по её раздражающей привычке всюду вышивать инициалы Аннабель.
Она вдруг поняла, что не знает этого мужчину, который напевает, подмигивает и несёт поднос с выпечкой. Никогда не знала по-настоящему. И сейчас знает ещё меньше, чем раньше.
Он её ещё не заметил. Она может уйти.
– Что-нибудь выбрала, солнышко? – спросила красноволосая.
Раздался звон – папа опустил поднос на витрину. Поднос покачнулся, но красноволосая подхватила его. Только одна булочка с корицей скатилась на пол.
– Анни, – произнёс папа.
Аннабель не понравилось, как звучит её старое прозвище, произнесённое вслух на всё кафе.
«Анни» была маленькой девочкой, которая жила в Нью-Джерси, не знала Митча и понятия не имела, что ей нужны репетиторы, учебные планы и особые условия обучения. Не подозревала та девочка и о том, что в 14 лет побьёт рекорды в баттерфляе для своей возрастной группы.
– Что… что ты здесь делаешь? – прошелестел папа.
