Когда Аннабель добралась до дома, она услышала, что мама с Митчем смеются на веранде.

– И тут стали появляться устрицы, – рассказывала мама. – Безнадёжно замороженные, твердые как камень! При том что единственная причина, по которой молодые заказали свадьбу именно в этом ресторане, – обещанная в рекламе свежая рыба!

– И что ты сделала? – спрашивал Митч.

– Велела официантам поскорее унести этих устриц обратно на кухню и налить гостям полные бокалы, чтобы не заскучали в ожидании нормальной еды. Потом убедила жениха, что подать сначала лёгкие закуски, а уже потом основное блюдо – это более современно. Затем сказала поварам, что у них есть полчаса на то, чтобы всё разморозить. Иначе я буду предупреждать всех своих клиентов, что рыба в их ресторане далеко не свежая. Ну и позаботилась о том, чтобы этих несчастных устриц не включили в счёт.

– Ты гений, – хмыкнул Митч.

Мама – гений, а Митч – стратег, устраняющий препятствия на их пути к успеху.

Мама была успешной и раньше, до переезда на Серый остров, когда ещё не занималась организацией праздников, а разрабатывала промокомпании в рекламном агентстве. Однажды на вечеринке у них дома собрались её коллеги-рекламщики, и один мужчина с густыми усами сказал, что, если бы мама не ушла в декрет, она бы уже была начальником отдела.

А о Митче в прошлом году написали целую статью в журнале, посвящённом самым заметным людям Серого острова. Тем, кто двигает его экономику вперёд. В статье рассказывалось, как Митч оставил работу финансиста в Нью-Йорке и открыл на Острове фирму по планированию расходов, поскольку увидел, что здесь есть потребность в таких услугах. И имел мужество всё бросить и начать с нуля.

– Белль? – окликнула мама, и Аннабель отодвинула москитную сетку, чтобы пройти к ним на веранду.

Они сидели за столом. Мамины ноги лежали у Митча на коленях. Перед каждым стоял бокал вина.

– Как ты добралась до дома? – спросил Митч. – Я собирался заехать за тобой.

– Меня подвезли, – пробормотала Аннабель.

Она не стала уточнять, что подвёз её автобус, которого сначала пришлось ждать двадцать пять минут, а потом топать от остановки почти километр.

– Как тебе идёт эта блузка, солнышко, – воскликнула мама. – Я рада, что ты провела вечер с друзьями. Было весело?

В мамином голосе звучало столько надежды. Ей так хотелось увериться, что Аннабель – не конченая неудачница, что она умеет хотя бы завязывать дружбу с милыми людьми и проводить с ними приятные вечера.

– Посидишь с нами? – предложил Митч.

Но одежда Аннабель пропахла костром. К тому же она видела, что маме и Митчу хорошо вдвоём.

Новые доски в полу по-прежнему были немного светлее и мягче старых. Весной, когда они ставили мебель на веранду, Аннабель слышала, как мама вздыхает над ними.

Мама подалась вперёд и прищурилась, чтобы лучше её видеть.

– Ты в порядке? Что-то случилось?

– Рука чуть-чуть болит. Пойду приложу к ней лёд, прежде чем лечь.

И Аннабель отправилась в свою комнату, хотя было всего девять. По привычке проверила телефон. Будто там могло быть сообщение от Коннора. Когда она увидела пустой экран, её захлестнула такая огромная волна унижения, что Аннабель перестала дышать, словно оказалась глубоко под водой.

Коннор никогда не интересовался ею. Он флиртовал со всеми. Элиза и Кайла правы. А с ней переписывался просто от скуки.

В мессенжере не было новых сообщений – это её не удивило. Зато в почте висело какое-то непрочитанное письмо. Она открыла свой ящик – и опять задохнулась.

Она дала ему свой емейл – и он написал.

Папа ответил!

Её письмо «сделало его день», писал папа. Он был взволнован, получив весточку от неё. Он предложил переписываться по электронной почте, если ей это удобно, чтобы снова узнать друг друга. Он будет ждать, пока она будет готова поговорить с ним по телефону. Насчёт приезда в гости – он тоже не торопит. Но как только она созреет – будет очень рад.

Папа почти ничего не сообщал о себе. Кроме того, что работает в кофейне на той же улице, где находится его квартира.

«Ничего особенно интересного, – писал он. – Зато я внёс им в меню новый пункт. Жареный козий сыр с клубникой, который ты так любила, помнишь?»

Аннабель вспомнила эти сэндвичи с жареным сыром, которые делал ей папа. Украшенные листиками базилика. «Проросший бутерброд», – шутил он. Аннабель чувствовала себя такой изысканной, когда их ела.

Действительно, новая папина работа выглядела далеко не так круто, как у мамы или Митча. Но зато была гораздо лучше его предыдущей работы. Той, на которой он пытался продавать дома, когда, казалось, никто в целом мире не хотел их покупать. Ну или никто не хотел их покупать у папы.

Дальше папа задавал кучу вопросов. И какие у неё соревнования в бассейне, и с кем она дружит, и что самое классное в лете на Сером острове. Десять вопросов подряд. И ни одного – про учёбу.

Аннабель тут же бросилась писать ответ. Но вскоре поняла, что это займёт много времени. Вопросов у папы накопилось слишком много. Она ответила примерно на половину и отложила письмо, чтобы вернуться к нему позже.

Аннабель впервые не ответила на вопросы, потому что ей было очень приятно отвечать и не хотелось торопиться. А не потому, что не знала, что сказать, и чувствовала себя абсолютно никчёмной, как на тестировании в школе.