Считалось, что подобного рода балансировка даст возможность снизить существующие коммерческие цены на продовольствие в три раза.

На ткани, обувь и одежду планировалось устанавливать единые государственные розничные цены, но в сельской местности — на уровне действующих, а в городе — «в среднем» на 10 % ниже уже существующих.

На папиросы и табак розничные цены предлагалось оставить без изменений, на парфюмерные изделия снизить в среднем по сравнению с ценами в коммерческой сети в 2,5 раза. На 35 % планировалось снизить государственные розничные цены и на товары «длительного пользования» — радиоприемники, патефоны, фотоаппараты, охотничье оружие. Но в то же время цены на мыло подымались на 100 %, а на спички — на 50 %.

А. Н. Косыгин, В. М. Молотов, И. В. Сталин в почетном карауле у гроба В. В. Вахрушева. Москва, ГУМ. 14 января 1947. [РГАКФД. Ед. хр. 9203]

Дифференцирование розничных государственных цен рассматривалось как некий механизм, с помощью которого удастся, с одной стороны, избежать резкого их роста на те или иные товары, с другой — не допустить падения доходов казны. Причем к вопросу о дифференцировании подходили, просчитывая, какие товары «при любом раскладе» будут востребованы населением, например спички и мыло — как товары «повседневного спроса», а значит, можно увеличить цену по максимуму; а на какие — как товары «длительного пользования» — можно и значительно понизить… Население, правда, реагировало по-своему, но об этом чуть ниже.

Прейскурант единых розничных цен на все продовольственные и промышленные товары поручалось — Министерству торговли и Министерству финансов — разработать и утвердить в срок до 1 июля 1947 года. Дабы избежать появления дефицита, предлагалось принять все меры не только «по расширению в 1947 году мощности» промышленного сектора, но и для организации и обеспечения завоза продовольственных и промышленных товаров, а также по уменьшению «фондов внерыночного потребления», по сокращению отпуска товаров «для военных потребителей», по использованию государственного резерва промтоваров.

По предварительным расчетам самого Косыгина, в 1948 году горожане могли рассчитывать получить от снижения цен в коммерческой торговле экономию в 60 миллиардов рублей, а в государственной — 18 миллиардов рублей. В абсолютных выражениях это, конечно, выглядит солидно, а в относительных — к отдельно взятому человеку? Крохи! Понимал ли это Косыгин? Или «мыслил по-государственному», рассчитывая не повторять ошибок, как совсем недавно, с докладной Сталину по поводу голода? Так или иначе, но осторожничал… Только этим объясняются его «предложения» и «соображения» по поводу трат населения в 1948-м.

В то же время в 1948 году расходы на покупку товаров, по которым цены повышались, должны были увеличиться: по продовольственным товарам на 4 миллиарда рублей и по промышленным — на 14 миллиардов рублей. Если экономия выражалась в столь «приличных» цифрах — 78 миллиардов рублей, то денежные доходы рабочих и служащих в 1948 году по сравнению с первой половиной 1947 года можно было и уменьшить. Тем более что денежные доходы и расходы населения в IV квартале 1947 года «взаимно покрываются», а в 1948 году расходы должны были превысить доходы (за счет отложенных сбережений) на 10 миллиардов рублей.

Но в расчетах баланса денежных доходов и расходов населения непременным условием было запрещение «какого бы то ни было» повышения зарплаты и заготовительных цен. Вот так! По-государственному!

Ради централизации всего аппарата распределения продовольственных и промышленных товаров, ради отмены существующих самых минимальных льгот, предназначаемых рабочим «вредных производств», в период подготовки денежной реформы и отмены карточной системы предполагалось ликвидировать самостоятельно действующие отделы рабочего снабжения (орсы) на предприятиях в городах и рабочих поселках, а торговую сеть и сеть общественного питания, транспорт, торговые складские хозяйства и производственно-бытовые предприятия ликвидируемых орсов передать Министерству торговли СССР[268].

Идеи, предположения, расчеты были адресованы Косыгиным конкретно «первому лицу государства»: «Просим, товарищ Сталин, рассмотреть… и дать необходимые указания»[269].

С одной стороны, демонстрация желания сбалансировать интересы государства и общества, с другой — явное превалирование государственной выгоды, казна должна была в меньшей степени пострадать от реформы. Это — основная идея реформы, основная ее цель, главная задача, ориентир для всех и для каждого…

…Приготовления к денежной реформе держались в строжайшей тайне, однако слухи о том, что вот-вот введут «новые деньги», по Москве, а потом и по стране все же поползли: на Гознаке уже в 1946-м печатали новые купюры, но с 1947 годом выпуска[270].

Министр внутренних дел С. Н. Круглов в приватном разговоре с Косыгиным поделился с ним информацией о том, какие слухи распространяются в связи с готовящейся реформой:

— Говорят, Алексей Николаевич, что за два старых рубля будут давать один новый, что цены будут усреднены между коммерческими и пайковыми… А кое-кто утверждает, что деньги вообще аннулируют…

Косыгин промолчал, не пытаясь даже вникнуть в «логику» тех, кто распространял подобные, просто фантастические предположения…

К 6 мая 1947 года Алексей Николаевич представил В. М. Молотову проекты двух постановлений по переходу от нормированного снабжения по карточкам к «развернутой советской торговле продовольственными и промышленными товарами»:

— «Об отмене карточной системы по хлебу, продовольственным и промышленным товарам». Его предполагалось опубликовать за два дня до отмены карточной системы;

— «О мерах по подготовке к отмене карточек в 1947 году». Здесь предусматривалась «большая организационная и подготовительная работа и создание необходимых запасов товаров»[271].

Молотов вызвал Косыгина ранним утром 7 мая.

— Товарищ Косыгин, товарищ Сталин ознакомился с проектами… Вопросов, принципиальных замечаний нет. Но один из аспектов Вы все же упустили…

Алексей Николаевич напрягся: что упустили?

А. Н. Косыгин, И. В. Сталин, Г. М. Маленков и другие на территории Кремля перед началом Первомайского парада. Москва. 1 мая 1947. [РГАКФД. Ед. хр. 8413]

На территории Кремля перед началом Первомайского праздника. И. В. Сталин обменивается рукопожатием с А. Н. Косыгиным, рядом стоит Г. М. Попов. Москва. 1 мая 1947. [РГАКФД. Ед. хр. 8415]

Молотов, кажется, не заметил или сделал вид, что не заметил реакции:

— Товарищ Сталин считает, что надо параллельно с проектами этих постановлений подготовить еще один проект. Но проект указа Верховного Совета об ответственности, уголовной, за нарушения, вызванные и связанные с проведением реформы.

С этими словами Молотов протянул Косыгину исписанный листок бумаги. Алексей Николаевич узнал почерк Сталина. Последний предлагал ввести уголовное наказание «за хищение государственного и общественного имущества»: «За кражу, присвоение, растрату или иное хищение государственного имущества — от 7 до 10 лет лишения свободы в исправительно-трудовом лагере с конфискацией или без конфискации имущества. За хищение государственного имущества, совершаемое повторно, или организованной группой, или в