Шрифт:
Закладка:
Окровавленный плащ, который нашли повстанцы, – все-таки это Тильда приложила руку, осознала Кива.
– Она не хотела, – тихо заметил Голдрик. – Потом она ужасно раскаивалась, подлечила меня, как могла, пусть ее целительский дар был уже не тот, что прежде. Но я все равно отказался бросать ее, а она не отступилась от своего плана, так что мы поехали в Задрию, и всю дорогу я пытался урезонить ее. В пути у меня воспалились раны, и я…
Он прикрыл глаза и признался:
– Я никак не мог ее остановить. Пока она договаривалась с Навоком, я лежал без сознания, а итог переговоров узнал, лишь когда она уже уехала в Залиндов. А потом Навок бросил меня в камеру, сделал заложником, чтобы Тильда точно вернулась с обещанной дочерью.
Взглянув на Киву, он пояснил:
– В тот момент Навок не мог отправиться за тобой сам. Не мог рисковать и привлекать внимание к своим планам. Но после всего, что последовало дальше: после Ордалий, после того, как ты очутилась в Речном дворце, после переворота Зулики… – Голдрик пожал плечами. – Когда тебя вернули в Залиндов, секретность уже мало его беспокоила.
Повисла тишина, пока все обдумывали сказанное, но потом заговорил Кэлдон – таким же скептическим тоном, как Джарен до него:
– Что-то ты слишком хорошо осведомлен для человека, который полгода просидел в камере.
– Навоку нравилось навещать меня, – ответил Голдрик, не поднимая взгляда от рук. – Расспрашивал о повстанцах, о магии Зулики, о всяком-разном. Но в основном просто хотел поболтать. Позлорадствовать. Он не скрывал, что освобождать меня не собирается, и потому спокойно делился со мной сведениями, о чем, полагаю, сейчас жалеет.
Эшлин подалась вперед.
– Какими сведениями?
Голдрик не успел ответить, как громкое фырканье привлекло внимание всех собравшихся к Кресте.
– Только не говорите мне, что верите этому типу, – заявила она, смеясь. Ткнула пальцем в Голдрика: – Надо полагать, ты не дурак, и у тебя было полно времени придумать, как бы выставить себя в лучшем свете. Из твоих слов следует, что теперь нам полагается науськать Киву на ее сестру-психопатку, чтобы она – что? Спасла мир?
Креста снова фыркнула.
– Да она себя-то спасти не может, не говоря уже об остальных, – незатейливо отмахнулась она. – И кстати, магия ее не работает. Так что если хочешь остановить Зулику, или спасти ее, или что тебе там надо, то придется придумать другой план.
Голдрик с осязаемой тревогой воззрился на Киву:
– Что с твоей магией?
Кива поерзала на стуле и ничего не ответила.
– Сколько ты тренировалась? – настаивал Голдрик. Увидел выражение ее лица и уточнил: – Ты же тренировалась, да?
– Учитывая, что последние десять лет она скрывала, кто она такая, примерно ото всех, – съязвила Креста, – думаю, можно смело предположить, что ответом будет «вообще ни разу».
Она мрачно хохотнула и добавила:
– Как ты себе это представляешь: вот она фланирует вокруг Речного дворца и швыряется направо и налево своим исцелением? Я бы приплатила, чтобы на это посмотреть.
Кива сердито посмотрела на Кресту.
– Я не фланирую! Что это вообще значит?
– Из всего, что я сказала, тебя именно это…
– Дамы, прошу вас, – вмешался Кэлдон, пытающийся скрыть улыбку. Следующий сердитый взгляд Кивы достался уже ему.
– Ты должна немедленно начать тренировки, – сказал Голдрик, и все внимание вернулось к нему. – Магия – это как мышцы: чтобы укрепить их, нужно заниматься. А тебе придется стать сильной, чтобы выстоять против…
– Да нечего укреплять, – перебила его Кива, которую замутило от перспективы вновь встретиться с сестрой. – Я сейчас даже почувствовать дар не могу. Что-то сломалось в нем… Во мне.
Признавать правду было непросто, но, судя по тому, что вчера случилось с Наари, дела становились только хуже.
– Когда ты в последний раз применяла дар без труда? – спросил Голдрик.
Кива предпочла бы обсудить этот вопрос с глазу на глаз.
– Два с половиной месяца назад.
Она не стала упоминать маскарад, лишь добавила:
– Тогда… Я тогда много прибегала к магии.
– Она вылечила меня от смертельной раны, – вспомнил Торелл.
– И Джарена тоже несколько часов спустя, – добавил Кэлдон, и Киве стоило немалых усилий не взглянуть на наследного принца. – А прямо перед этим разорвала узы Зулики и освободила нас. Вся комната светилась от ее мощи.
– Может, просто перетрудилась? – слегка нахмурилась Эшлин. – Хотя два с половиной месяца – это немало. Пора бы уже восстановиться.
Кива теребила пряжку на одежде – ей было неуютно под всеобщими взглядами.
– Нет, дело не в этом… – ответил Голдрик так задумчиво, что Кива подняла взгляд и обнаружила, что он пристально всматривается в нее.
Слишком уж пристально.
– Ты ведь боишься.
Мягкие слова бывшего главы повстанцев не были вопросом.
Кива застыла.
– Теперь ты знаешь, на что способен твой дар, знаешь, что его можно использовать как во благо, так и во зло, и ты очень боишься, – тихо произнес Голдрик. – Ты так напугана собственной силой, что сама себе мешаешь. Вот почему магия не работает: ты сама себя останавливаешь.
Кива торопливо выпалила:
– Я не…
– Они сделали свой выбор, понимаешь, – перебил ее Голдрик. – Тильда, Зулика – они намеренно решили использовать дар во зло. Твоя мать, как я уже рассказал, всю жизнь жалела об этом решении. Но это не было волею случая. Они сами решились на это.
Он подался вперед, посмотрел ей в глаза.
– Ты сама выбираешь, кем тебе стать, Кива. Добрая или злая – решать тебе. Магия – это лишь инструмент, ты направляешь его, а не наоборот. Она не обратит тебя в нечто, чем ты становиться не хочешь. Все устроено не так.
И добавил уже мягче:
– Не нужно бояться магии. Ее нужно подпитывать, беречь, развивать. И тогда… Кива, в твоих силах изменить мир. Исцелить его.
Кива торопливо ловила ртом воздух, мучительно осознавая, что все на нее смотрят.
– Я не хочу менять мир, – прохрипела она. – Просто хочу, чтобы мои близкие были в порядке.
Голдрик не сдавался.
– Не будет никакого порядка, пока твоя сестра у власти. Но ты и сама это понимаешь, верно?
Кива сглотнула, опустила взгляд, не в силах ответить.
Повисла напряженная пауза, пока Кэлдон наконец не произнес делано бодрым тоном:
– Ну, по крайней мере, есть с чего начать. Магические тренировки для Кивы. Записано!
Кива не нашла в себе сил даже благодарно взглянуть ни на него, ни на Эшлин, которая сменила тему, сказав Голдрику:
– Ты говорил, что Навок делился с тобой сведениями. Он когда-нибудь упоминал аномалий,
