— Они живы?

— Пока да, — лаконично ответил он.

— Что значит пока?

— Значит, что тебе следует поторопиться. Отыщи их, собери свою команду. Вновь.

— Сколько у меня времени? — я забил на прочее, почувствовав тревогу.

— Мало, очень мало, —демон уклонился от прямого ответа, выдыхая облако густого дыма.

— Если я не успею найти их?

— Они опять умрут, на этот раз окончательно, — глаза его вспыхнули красными огнями. — Найди их. Потом поговорим о нашей сделке.

Итак…

Я в другом мире, в другой реальности, параллельной, перпендикулярной, да неважно вообще. Но тут мне нужно найти своих. Я этому духу, он мне. Магическое алаверды, и всё будет хорошо. Ох, не верил я ему…

Но сложно быть неверующем, когда ты находишься нигде и из тебя рвет изнанку.

Когда играют с твоей памятью, выворачивая и надавливая. Я разозлился, как никогда прежде. И это помогло мне вырваться из гипнотического плена старика.

Я снова сидел на старом кресле, сбоку тихонько трещал телевизор. Но передо мной был всё ещё Папа Легба. Дымил сигарой, улыбался и, кажется, одобрительно кивал. Во мне пульсировала одна мысль. Я их командир, я спасу их, во что бы ни стало. Бред это всё или нет.

— Вопрос, — глотка горела, настолько пересохла. — Кто такой Барон и почему меня так называют?

— Мертвый Барон, — уточнил старик, делая акцент на первом слове. — Запомни это. Имена очень важны. Ты возродился. И воплотился. Теперь ты гораздо больше, чем просто ты. Но помни, что твоя сила это и твоя слабость.

Ну охренеть, вот сейчас понятнее стало.

— Учись. Я подарил тебе знание многих языков, — поморщился этот южно-американский философ. — А у меня нет на это времени.

И свалил в туман выкуренных сигар! Дедок вернулся гораздо быстрее, чем происходило его перевоплощение. Судя по блаженному лицу, он ничего из произошедшего не помнил. Зыркнул подслеповато и выдал:

— Кафезиньо желаете, Барон? Или кашасы?

Автоматически про себя я перевел, что первое означает небольшую, на один глоток, порцию ядреного кофе. А второе и вовсе местный ром, крепкий до чёрта Нормальный выбор, на ночь то глядя.

Но нельзя отказывать в гостеприимстве. Особенно в таких местах. Я просто благодарно кивнул, предоставив выбор хозяину. Он сообразил, и всё таки налил подобие кофе. Заваренный в кружке, сдобренный сахаром и, похоже, сиропом. Сладкий и вместе с тем очень крепкий напиток, на удивление зашел хорошо.

Снаружи накрыло глухой ночью. Мы сидели молча, на грани слуха вещал старый телек. Я потягивал приторное угощение и думал. Если это глюки, то они сильно затянулись. И ощущаются всеми чувствами. Реалистичные сны это вообще не моё.

Вывод? Да к хренам.

— Отец, — шепотом позвал я уже задремавшего дедка. — Телефон есть?

— А? — он встрепенулся, уронив громоздкий пульт на пол. — Ну, есть, у детей. Разбудить?

Поразмыслив недолго, я помотал головой. Если это сон, я проснусь и забуду. Если нет… Я всё таки решился и попросил не будить, а просто взять телефон. Сам бы прокрался, но вдруг проснутся, крику будет.

Старик охотно подскочил, но правда его сразу скрутило. После оказания первой медицинской помощи он медленно побрел вглубь дома, натыкаясь на всё подряд. Гремело, звенело и падало по всему пути добытчика.

Удивительно, что никто не проснулся от такого шума.

Вернулся дед не скоро, но успешно. В его руке, как знамя, был зажат телефон. По моей немолодой памяти, не мобильный, не смартфон, а сотовый. Здоровенный и с антенной, таким от хулиганов отбиваться можно.

И только в этот момент я додумался пошарить в карманах. Как дошло, что звонки у меня будут сплошь международные. В Бразилии контактов не было. Точнее номеров, а вот адреса… Но это позже.

Извлек я кипу банкнот, мне ранее неизвестных. Риалы. Что-то чужеродное внутри подсказало, что на это можно неплохо прожить, один день в культурном центре города. Но вот осоловевшие глаза хозяина показали, что в фавелах как раз на это живут дольше. Количественно и качественно дольше.

Ладно, будет чем отплатить за доброту хотя бы.

Связь!

Я словно наркоман вцепился в устройство и судорожно набрал первый номер. И услышал, что его не существует. Досадно, странно, ну да ладно. Когда та же история случилась с пятым, я поджал булки в нехорошем предчувствии.

Либо все хвосты подчистили и это глобальная подстава. Либо всё, что говорил прокуренный стремный старик, назвавшийся Папой Легба, правда.

Я не мог связаться ни с одним известным мне контактом. Значит что? Нужно больше информации. Вылазка ночью мне мало полезного даст. Нужно поспать, поесть и взглянуть на всё это со свежей головой.

— Отец… — я замешкался, сообразив, что не спросил имени старика.

— Луис я, господин Барон, — успокаивающе улыбнулся он. — Не беспокойтесь, располагайтесь, где вам угодно.

Он указал на скромный топчан, втиснутый между двух стен. Такого я себе никогда не позволил бы. Видел в общей комнате длинную лавку у стола. Да и диван там вроде стоял. Я мог и на полу поспать, не впервой.

Главное, что под крышей и в относительной безопасности.

Я забрал грязные чашки и отнес их в раковину. Рассмотрел защелку на входной двери и заперся, куда годится такая наивность. Принял от старика плетеное покрывало и опробовал диван, выбрав его пристанищем на эту ночь. Пусть было тепло, как в раю, но привычка укрываться требовала хоть чего-то.

Дедок упорно не ложился, проваливаясь в дрему прямо в кресле перед включенным телевизором. Там шли ночные новости, одинаковые по формату и подаче почти везде. Ну, может, кроме Азии.

— Беспрецедентное событие! — ведущая, свежая и бодрая, картинно распахивала глаза и говорила с подобающим артистичным надрывом. — Сегодня город в ужасе и шоке! Подняты все силы и монарх обещает подключить королевскую гвардию.

На экране мелькали сцены пожаров. Причем, в основном, горели высоченные пальмы. Камера скакала и не давала четкой картинки. На пару секунд показали уже тлеющий особняк и снова взволнованное женское личико.

— Весь! Повторяю, весь род ди Сантуш уничтожен! Это официально подтверждено. Величайший род, опора страны и монарха, жестоко истреблены! Все, включая…

Появились фотографии каких-то важных персон. Много, чёрт побери. Суровые тут дела, чтобы за раз и всех. Ведущая перечисляла сложносоставные имена почившего семейства, я лениво наблюдал.

И тут опять проснулся дедок. Откашлялся и заинтересованно взглянул в зомбоящик. И ткнул в него тростью, радостно провозгласив:

— Смотрите-ка, сеньор, вы мертвый!

И заржал так, будто отмочил самую лучшую шутку в своей долгой жизни. Указывал он конкретно на одну фотографию. Молодой парень, которому едва перевалило за двадцать. Благородная рожа, ничего не скажешь.

Вот только я понял, что же было не так. Потому что я прилип к экрану и на нем, словно калька, отражалась моя рожа. Один в один, только молодая.

— Герцог Витор ди Сантуш и его единственный наследник Пьетро, пропали без вести, — увлеченно щебетала девица, ничуть не печалясь смыслом новостей. — Так говорят при дворе, пытаясь утешить подданных. Но мы получили шокирующие кадры… Уберите детей от экрана. Это ужасное зрелище! Эксклюзивно, только на нашем канале, вы увидите последние фотографии герцога и его наследника.

Формальные постановочные фото пропали, вместо них появились кровавые. Обугленные тела, разбросанные по траве. Кое как прикрытые. А в углу экрана уменьшенная фотография моего лица. Моего нового лица.

Дедок захлебнулся новым приступом смеха.

— Пьетро, — потешался он почему-то именно имени, не в силах продолжить. — Умерли вы, сеньор!

Глава 3

— Пьетро, Пьетро, — хохоча повторял, как заведенный, Луис, хлопая себя по коленям.

Неужели это настолько смешное имя? Да, был Петром, стал Пьетро, ещё одна мистическая загадка. Как и чудесное омоложение. Но после встречи с духом чему удивляться?

С одной стороны неловко спрашивать, что так развеселило деда. Я же Барон, кто бы это ни был, выдавать свою полную неосведомленность чревато. С другой нужен нормальный проводник в новый мир. Специалист, проще говоря.

Колдун?

Чёрт, а если это оскорбительно? Познаний о таинственной магии вуду у меня было мало. Поверхностные и наверняка сплошь стереотипные. Это всё надо переварить, и хорошенько.

Увидев себя молодым, сомнений больше не осталось. И как я не заметил такого? Не до того конечно было, адреналин и неизвестность меня не отпускали. Всё равно,