Красиво, чёрт побери!

Если бы не этот пустырь, предназначенный явно не для горячих тропических вечеринок.

Я приготовился к торгам и к отчаянному обману. Выиграть время и разобраться с обстановкой, вот что мне нужно было. Если Густаву хочет подороже продать мою голову, я ему подыграю.

Но всё пошло не так.

Краем глаза я заметил быстрое движение слева. Сработали рефлексы. Уйти из под огня и рвануть вперед, навстречу. До укрытия далеко, враг ближе. С оружием, готовый им воспользоваться.

Я выбил автомат, отвел его в сторону. И схватил того, самого нервного, за горло, сжимая изо всех сил. Болевой шок давал мне шанс, в полсекунды, нанести удар и перехватить оружие.

Мельком я заметил удивленные глаза Густаву. Он, что, не ожидал от своего человека действий? Или моей реакции? Думать об этом было некогда.

Пальцы погрузились в теплую кожу, зрачки мужик расширились от боли.

Изнутри поднялось знакомое, но совершенно не моё чувство. Возмущение. Как они посмели?

И тут началась твориться какая-то дичь. Воздух ощутимо похолодал. Загустел и стал мутным, как через старое немытое стекло. Тени удлинились и принялись скакать.

Изо рта пошел пар, холодало всё сильнее.

Но самое жуткое происходило с человеком, которого я держал. Капилляры в его глазах лопались, кожа бледнела и иссушалась, впали щеки, а некогда не такое уж старое лицо покрылось глубокими морщинами.

Он что-то хрипел, не отрывая от меня взгляда. В котором плескался ужас.

И в его глазах я увидел своё отражение. Ужасающий лик Мертвого Барона.

Он высох под моей рукой и с тихим шелестом упал на землю. Даже одежда истлела, превратившись в лохмотья. Начищенный до блеска автомат покрылся ржавчиной и плесенью.

Охре…

Ещё движение!

С воплем ко мне кинулся второй. Позабыв об огнестрельном оружии, он выхватил откуда-то нож и прыгнул на меня, как одержимый, с перекошенным лицом.

Лезвие чиркнуло по моим ребрам, обожгло резкой болью и вызвало ярость. Я так охренел от произошедшего, что не успел отреагировать. Сука!

Холод усилился, онемели руки, и всё же удар я нанести смог. Выбил нож и оттолкнул напавшего, заходя сбоку. Удар ногой в колено, хруст и крик. Но я так разозлился, что не хотел убивать его быстро.

Чёрт с ним, что это неправильно!

Я зашел сзади, обхватил его шею рукой и прикрылся бандитом, отгораживаясь от остальных. Пусть они увидят, что не стоит ко мне подходить!

И снова хрип и судороги. Стоять! Хрен там плавал. Процесс, так похожий на предыдущий, было не остановить. Высохла кожа и тело будто стало меньше. Но он не упал сухим листиком рядом с коллегой.

Замер, как изваяние, и затих.

Зато другие оживились. Кажется, кто-то из них обоссался. Бойцы падали на колени, склоняли головы и шептали что-то неразборчивое. Молитвы, судя по всему.

Главарь же застыл, чуть приоткрыв рот. А я сам начал ощущать давящую ауру ужаса, животного и неистребимого. Она витала над пустырем, поглощая всё живое. И исходила от меня.

— Барон, — едва слышно выдохнул Густаву и последним опустился на колени.

Меня тоже пробрало до костей. Я чувствовал, что сейчас нахожусь не в этом мире. Точнее в двух мирах сразу, живом и мертвом, наложившимися друг на друга. И теперь из настоящего, жаркого и душного, вытекала сила.

Славная хрень, как говорил один мой друг…

Гнев прошел, сердцебиение замедлялось, эмоции поблекли, как и краски окружающего. Нужно выходить из этого состояния! Как, сука, это контролировать?

— Да ёбтвою! — процедил я главное заклинание.

И оно помогло.

Отступил холод, меня обволокло тепло, разгоняя застывшую кровь. Появились ароматы и звуки. Где-то верещали противные птицы. В кустах поодаль зашуршала мелкая зверушка, а с побережья донесся шум прибоя.

— Оружие, — бросил я, стараясь не стучать зубами от неотпускающего дубака.

Как бы бандиты не вдохновились представлением, доверия к ним во мне не прибавилось.

От автоматов они избавлялись, как от отравленных. Судорожно побросали в сторону. Густаву избавился от пистолета. Я был прав, в его арсенале нашлось что-то похожее на Беретту 92.

— Отпустите, его, прошу, Барон, — главарь бросил взгляд на того, что я держал перед собой, как живой щит.

Бандит сглотнул и я заглянул в лицо застывшего мужика. И едва удержался, чтобы не вздрогнуть. На человека он мало походил. Но однозначно был жив, если можно так назвать состояние… Зомби?

Я, твою мать, сделал зомби?

Ноль осмысленности в мутных глазах. Уже начинающая подгнивать кожа кусками болталась на щеках, обнажая зубы, по-прежнему белоснежные. Тощие руки безвольно висели вдоль тела, волосы частично выпали. Ну и мерзость.

Как защитная реакция разума изнутри поднялась обида. Не смог посвежее мертвеца сделать?

— Сначала поговорим, — сдержанно ответил я на просьбу.

Знал бы я ещё, как теперь упокоить этого монстра. Приказать закопаться и сдохнуть наконец? Шикарный план. Но сначала получим из ситуации максимум. Уже потом будем менять штаны.

Густаву на это кивнул, но больше на бывшего соратника не глядел. И я его понимал, то ещё зрелище. Оставшиеся трое так и вовсе не поднимали голов, предоставив переговоры своему боссу.

Я всё таки велел им подняться. Достаточно унижения, да и смотреть поверх их голов неудобно. Пусть в таких позах они не так опасны, но хватит. Перегнуть тоже будет нехорошо.

— Извини, Барон, я не поверил… Не подумал бы, что увижу такое при жизни, — главарь чуть выдвинулся вперед, немного оживившись.

Ничего себе у него выдержка. Видно, что тряхнуло его прилично, но мужик изо всех сил храбрился и держался. Хотя чему удивляться, с их то активным и насыщенным образом жизни. Но мне понравилось, как он сменой позиции прикрыл своих людей. И что попросил за новоявленного зомби.

С идиотами никогда не любил иметь дело.

Я подобрал его пистолет, без оружия мне было не по себе. Быстро осмотрел в полутьме, ещё раз увидев отмеченное сходство с итальянцем. Спусковая скоба иная, да и на затворе выгравировано Таурус, а не Беретта. Я оставил его в руке, ощущая приятную тяжесть.

— И кому ты не поверил? — от меня не ускользнула его оговорка.

Вот тут то его глаза забегали. Скрыть эмоции Густаву не смог, но и сразу заговорить тоже. Я с интересом наблюдал за его внутренними метаниями. Почти услышал, как скрипит мозг преступного босса, стараясь найти оптимальный выход.

Припугнуть его ещё разок, что ли? А то быстро позабыл об ужасе.

Видимо, это у меня получилось. Легкая прохлада охватила моё тело, а Густаву вздрогнул. Хм, надо попрактиковаться с этим «ликом». Удобно, если уметь вовремя.

— Двое чужаков, Барон, — сбивчиво заговорил он. — Те, которые хотели тебя убить.

— Где они? — резко спросил я.

Надо было их допросить! Ну и что, что непонятная хрень вокруг происходит. Судя по всему, это только начало. Тогда я так не думал, правда.

— Извини, Барон… — он опустил глаза.

Ясно, пустил в расход. Ожидаемо, зачем ему держать у себя чужих наемников. Чёрт!

— Что они тебе рассказали? — я не выдал своего разочарования, жалеть о прошлом нерационально, как и выдавать ему свои чувства.

— Да ничего толком, они не в себе были. Ты их здорово испугал, Барон. Я подумал, что торчки… Не поверил. Лепетали про то, что теперь обречены. Даже Большой Ри не смог их разговорить, а уж он мастер.

— Кто заказчик?

И снова бегающий взгляд. До последнего пытался приберечь полезную информацию, стервец! Мне это надоело, я устало вздохнул и протянул к нему руку. Густаву защебетал так, что я едва успевал разобрать слова.

— Феррейра, Барон! Это были гребанные Феррейра! Их глава охраны, толстозадый Энрике лично встречался с этими придурками! Путо бранко! Кто же так делает? У них точно горело под пятками, Барон. Всё хотели провернуть слишком быстро. У меня есть его номер, по которому они должны были с ним связаться. Сейчас, сейчас…

Главарь судорожно зашарил по карманам, матерясь на всю округу. Не разбирая, он выбрасывал какие-то смятые бумажки, конфеты и даже ключи. Пока не достал мобильный и, потыкав в экран, показал его мне.

Номер, так и подписанный: «Толстозадый урод Энрике».

Я запомнил комбинацию цифр и кивнул. Получается, Густаву всё же планировал перехватить заказ? Вот только…

— Я не звонил ему, Барон! Клянусь своей душой! — бандит всё понял по моему мрачному взгляду. — И эти придурки не звонили. Они испугались. Феррейра не знают, что ты жив.