***

Аленушка закончила теребить косу, пару раз даже дернула ее как следует, убеждаясь, что не накладная, и принялась разглядывать сарафан.

- Брееед какой -то. - тихо выдохнула Ульяна и мотнула головой, отчего в черепной коробке появился тихий гул.

- Ульяна! - взвизгнула сестрица. - Ты! Ты - КОЗА!

Голос у Аленки стал каким -то другим, слишком звонким, без специально наработанной сексуальной хрипотцы. И раздражающим...

Называть себя безнаказанно козой Уля позволяла только сестре, и только наедине. А кто она - раз муж козел?

- Ты. ты коза, Уля! - не унималась та.

- Да слышу я тебяяя прекрасно. Не ори так! Г олова раскалывается.

Гул становился невыносимым, того и гляди, голова действительно взорвется. Ульяне вдруг стало себя невыносимо жаль, такую хрупкую и болезную, она даже попыталась помассировать голову пальцами, чтобы та прекратила вибрировать от высоких частот девичьего визга. Но только стукнула себя по рогам копытами.

- Не поняла? - коза вопреки анатомическим способностям своего вида уселась на пятую точку и недоуменно уставилась на свои передние копыта.

Попытки ощупать остальное тело были болезненны и безрезультатны. Копыта, мать их.

- Прекрати вопить! - сердито прикрикнула она на Аленку.

Та разом притихла и уселась на траву рядом, прижавшись теплым боком.

Прямо перед ними была маленькая избушка. Нет, не на курьих ножках. Обычная. И даже уютная. С сенями, небольшими оконцами, затянутыми бычьим пузырем, и, судя по трубе, настоящей русской печью, занимающей треть избы, тенистая березка в паре метрах от крыльца, огородик - грядки с капустой и репой, новый плетень, а за ним - лес, наполненный щебетанием птиц, запахом трав и малины. Идиллия.

- Что вчера было? - Ульяна еще надеялась на побочные действия коньяка, но эта слабая надежда с каждой минутой таяла быстрее ее любимого тростникового сахара.

- Мы ехали смотреть загородный дом, что оставил тебе Козловский при разделе имущества. - напомнил звонкий голос.

- Приехали. - Уля сплюнула жвачку себе под копыта, потрясла бородой не то смеясь, не то плача, и поднявшись на все четыре, обернулась к сестре. - Ну? Что сидим? Пошли смотреть хоромы.

Внутри избы было прохладно, просторно и чисто. Чувствовалась хозяйская рука. Печь выбелена, пол выскоблен до желтизны так, что видны прожилки древесного рисунка, на широком столе чистая вышитая скатерть, лавки застелены домоткаными половиками, в углу большой кованый сундук, в закутке за печью ларь с крупами, небольшой стол да полка с посудой.

По другую сторону печи за занавеской нашлась кровать с горкой пузатых подушек и лоскутным одеялом.

- А это, я так понимаю, для меня. - Ульянка рассматривала коврик на полу у печи и деревянное корытце с капустными кочерыжками. - Завтрак в постель!

- Здесь подпол есть! - Алена потянула за кольцо, поднимая широкую доску, прикрывающую спуск в подвал.

Внизу было темно... Носа девушки коснулся запах земли и чего -то прелого. Коза тоже уставилась в темный проем, то и дело втягивая ноздрями переполненный различными запахами воздух, в котором угадывались нотки прелой капусты, соленых огурцов и еще чего-то кислого.

Живот предательски заурчал.

- Где тут свет включается? - но ни проводов, ни выключателя или лампочек Ульяна не обнаружила.

Более тщательный обыск единственной комнаты показал, что недвижимость никогда не знавала не только электричества, но и керосина не нюхала.

Правда за печкой сыскался огарок свечи. Спичек не было, но в глубине печи в горке золы еще тлели угли. На приступке печи Алена нашла еще какой -то камень и металлический брусок, которые они с козой долго рассматривали. И смутно догадывались что это и зачем. Но лучше не давать углям в печи прогореть. Поэтому девушка подбросила поленьев и раздула жизнь в остывающем очаге.

Аленка полезла в подпол с зажженным огарком по простой крутой лесенке. Не оступиться бы.

- Ну, что там? - в проеме показалась любопытная козья морда. Глаза с вертикальными зрачками пытались разглядеть что-нибудь полезное в неровных отсветах маленького пламени. - Есть что съедобное? Или не съедобное.

- Капуста есть! - тот же звонкий голос сестрицы уже не раздражал. - Свежая, но пара велков, а квашеной еще много. Пол кадушки. Огурцы есть. соленые. Так. А тут у нас что? Квас что ли. нормально. Морковку будешь?

Ульянка кинула тоскливый взгляд на подсохшие кочерыжки. А ведь в детстве, там, у бабушки, они казались небывалым лакомством.

- Буду! - буркнула она в полумрак подполья. - А больше ничего нет?

- Брюква и репа. - перечисляла припасы Алена. - А это у нас. Хм.. моченые яблоки.

- Буду! - крикнула Ульянка и завертела по сторонам рогатой башкой в поисках подходящей посудины.

Ясное дело! В руках много яблок не унесешь. А вот корытце - самое оно!

Кочерыжки полетели на пол. Зажав деревянный край зубами, Уля подала корыто сестре. Яблоки были мелкими.

Раньше Ульяна такие бы и за яблоки не сочла. А теперь.

- Надо бы кашу сварить. - спохватилась Аленка. - Зря что ли печь топлю?

Кто бы спорил!

Крупы в ларе было довольно. И ячменная, и просо, и гречка. Даже немного гороха. Добротный горшок сыскался тут же, на полке за печью. А вот воды в доме не было ни капли.

- Я сильно сомневаюсь в наличии водопровода в нашем шале. - цокая копытцами, Ульяна направилась в сени. Там в стороне стояла кадушка с крышкой и два деревянных ведра, в которые она поочередно сунула морду. Ничего! Аккуратно поддела копытцем крышку бочонка, но и там было пусто. - Ты не заметила здесь колодца?

Вышедшая в сени сестра только покачала головой.

- Бери ведра, пойдем искать колодец! - заявила коза бодро и оптимистично, словно не было у нее копыт и рогов, и все это лишь увлекательный сон, а завтра она снова проснется в своей квартире.

Как-то так оказалось, что в их тандеме ведущую роль она снова взяла на себя, а сестре осталось лишь прихватить немаленькие ведра и пойти следом.

Двор был не большой, та же береза росла почти посередине, слева у плетня разросся малинник, справа аккуратной поленницей березовые дрова лежат, дожидаются зимней стужи. Сразу же за воротами начиналась узкая проселочная дрога, давно не езженная, а посему зарастающая сорными травами.

Других домов поблизости не наблюдалось. Да что там! Кругом был лес. И не сказать, чтобы дремучий... Обычный: березки да осинки, на пригорке соснячок виден, вдоль дороги - раскидистые липы.

И звенит тот лес птичьим гомоном! Но не слышно даже в отдалении собачьего лая, или звонкого топора дровосека-труженика, лошадиного ржания иль мычания стада, идущего на водопой. Нет поблизости другого жилья. Глухомань.