имперцев, принявшихся прямо там, у стола, лапать скрипачку, прижавшую свой инструмент к груди. Их командир, потеряв чувство, что напрягло его, успокоился, вернувшись к трапезе. Впрочем, и участия в, фактически, насилии над девушкой он не принимал.

— Ничего, мы любим бойких, — один из имперцев полез под юбку, но потерялся в складках, с грохотом стальных лат рухнув с лавки лицом в пол. По трактиру раздалось несколько смешков, на что его товарищи, ударив кулаками по столу, поднялись, оглядываясь на гостей.

— Эй, собаки! Кому-то тут дохрена смешно?!

Трактир был тих. В нём раздавался, разве что, плач скрипачки да учащённое дыхание собравшихся.

— Так и подумали. А теперь живо глазки в стол, если не хотите, чтобы мы вас прям здесь порешали! — огрызнулись в последний раз имперцы, сосредоточившись на так ничего и не понявшем коллеге, вытиравшем кровотечение из носа о вовремя поданные платки. Они же рыцари — конечно, у них будут платки!

Мерцал свет от свечей, расставленных по стенам и на некоторых столах. Тут был довольно низкий потолок, поэтому что-то вроде люстры показалось владельцам излишеством. Имперцы продолжали измываться над девушкой, а Лори, сдерживая себя из последних сил, старалась не смотреть в её сторону. Она знала, знала слишком хорошо, что оценка её спутника никогда не бывает неверной. Он уже сравнил её — и восьмерых рыцарей Золотой Империи, на которых не бросил даже взгляда за всё то время, что они здесь были. Сравнил и вынес вердикт — в одиночку ей с ними не справиться. Силы самой Лорелеи он когда-то оценил на тройку из десяти — и сказал, что это было сделано с натяжкой. Ей предстоит долгий путь, пока она достигнет того уровня, на котором этот человек сможет выдать ей нечто большее, чем три балла. И всё равно — она не могла просто сидеть и ждать у моря погоды.

— Интересно, ты кого-нибудь когда-нибудь оценивал выше девяти?

— Смена темы? А ты быстро учишься, — взгляд мужчины был вновь прикован к литературе, которую он неспешно листал, уже периодически возвращаясь назад. От силы, исходившей только от его глаз, и подавлявшей мощи, которую испускал его взгляд, не осталось и следа. — Отвечая на твой вопрос: из обычных: людей, орков, эльфов и гномов, нет, никогда. Добавлю, чтобы удовлетворить твоё любопытство — девятки удостоились всего пятеро.

— Так много…

— Впрочем, до сегодняшнего дня дожили лишь двое, — приложившись к пиву, сказал мужчина. — Первый человек — твой учитель, Мира. Второй…

— Его величество, император, — не сдерживая злобу в голосе, протянула Лорелеи. — Лучший мечник севера, повелитель Нам'ярра, владыка Пангонии, сюзерен Железных Гор, покоритель Аркина, Дорана, Ливиграда и Сенстонии. Чёрное пламя, единственный властитель Золотой Империи, Сангвин Четвёртый.

— Для человека, который его ненавидит, ты удивительно много о нём помнишь, — вытянув руку с книгой в ней вперёд, словно рассматривая что-то на открытых страницах, протянул мужчина.

— А ты — нет? — вновь сжала кулаки Лори. — После океана крови, который этот человек пролил и на твоей родине? Неужели ты можешь относиться к этому… К этому… К этой твари — вот так просто и спокойно?

Её спутник, жестом попросив официантку подлить ему пива, на мгновение прикрыл глаза.

— Что было — то прошло.

— Поверить не могу!

— Император — всего лишь рука, которая ведёт Империю, — вздохнул человек, делая большой глоток из кружки. Облизнулся, откашлялся. Перелистнул страницу с лёгким шелестом, наплевав на шум, что становился всё сильней за его спиной. — Её голова — это многочисленные фракции, диктующие свою волю. Конечно, среди них есть и та, что верна короне. До тех пор, пока люди его величества достаточно сильны, Империя продолжит сиять своим золотом. Но это — не вечно, Лори. Чем выше ты поднимаешься, тем больней падать.

— Да ты словно пророк, — с каким-то облегчением вздохнула Лори. В её голове эти слова звучали совсем иначе. Словно спутник говорил ей подождать. Подождать, чтобы увидеть крах Империи. Не рисковать сейчас, ставя всю их операцию под удар. — Говоря о пророчестве… Ты ведь неслучайно выбрал трактир?

— Верно. Это же классика, — улыбнулся уголками губ мужчина, прикладываясь к пиву. Официантка заполнила его кружку до краёв и без лишних слов уцокала прочь. — Бордель — маловероятно, там нет сплетен и слухов, да и дешёвым ночлегом вряд ли себя обеспечишь. Постоялый двор? Уже ближе, но всё ещё как-то не подходит. Нужно ведь и выпить, и языком почесать, и самому что послушать. Гильдия? Хорошее место. Что у магов, что у авантюристов здания хорошо оборудованы, считай, тот же трактир, только без названия. Но всё-таки… Для предполагаемых нами целей это заведение, единственное на весь Мортис, подойдёт больше всего.

Его голос, теперь слегка повеселевший, ещё больше успокоил Лорелеи. Уже с печалью она смотрела на эльфийку, дрожавшую в руках хохотавших имперцев. Их командир наконец-то начал пить, правда, медленно и без особого азарта. Наверняка рассчитывает на ранний подъём и начало рабочего дня. Это подчинённым можно туманить разум, но начальству — ни за что! В какой-то степени Лори чувствовала уважение к этому полуэльфу, столь серьёзно относившемуся к своему долгу. Может, они и враги, но и своего врага можно уважать. Человек, сидевший напротив, говорил, что это даже нужно делать. Кроме случаев, когда враг не уважает тебя. Тогда ты в полном праве проявить полнейшее неуважение в ответ. Порой Лорелеи удивлялась, сколь мудрым, по-настоящему мудрым был её спутник. И его мысли не были пустым сотрясанием звука — женщина на себе убедилась в том, сколь принципиален был мужчина перед ней.

Лори подпёрла подбородок, с интересом заглядывая в глаза своему спутнику.

— Конечно, я уже слышала от тебя эту историю, но… В неё до сих пор трудно поверить.

— Ты поверишь, если мои расчёты верны, — протянул мужчина. — Если всё произойдёт так, как надо, то ты не просто убедишься — ты увидишь всё своими глазами.

— Надеюсь, ты прав… Я в этом городе первую ночь, а меня уже воротит от каждого его сантиметра.

Лорелеи отхлебнула из кружки, вливая в себя остатки. Её спутник проигнорировал это, несмотря на то, что Лори дала обещание сегодня больше не пить. Позвав официантку, она попросила повторить, по ходу дела вынимая из внутреннего кармана плаща набитый монетами кошель. Отсчитав пять золотых, положила их на стол, спрятав кошель обратно. Что-то вертелось в её голове, что-то, что не давало покоя ещё больше, чем ненависть к Империи. Белокудрая волшебница закрыла на минуту глаза, пытаясь понять, что это было за чувство. Нет, не чувство — ощущение. Она ахнула, проливая на себя пиво