Помещение оказалось чайным магазинчиком, небольшим, но довольно уютным – Уилл вспомнил, что уже проходил мимо него, когда шел в пекарню. Вдоль стены стройно стояли шкафы, заставленные разноцветными коробками и банками – на каждой были этикетки с рисунками и описаниями. Некоторые банки были прозрачными, другие отличались по размеру и форме. На нескольких коробках, стоявших почти под самым потолком, Уиллу не удалось разобрать надписи – буквы будто разбегались, не желая складываться в слова, но он не придал этому значения. Ближе к краю стола, сделанного из какой-то темной породы дерева – хотя это был, скорее, прилавок, за которым гордо вздымался лес из усеянных банками шкафов, – находились весы. На отдельной полке, будто птицы на проводах, восседали чайники: пара металлических, фарфоровый, глиняный и стеклянный. Приглядевшись, он также заметил по соседству полку, заставленную бутылочками с сиропами, и подставку с пробирками, доверху заполненными сушеными цветами. Прямо над головой висел крошечный колокольчик, но дверь, по-видимому, была всегда открыта и он выполнял чисто декоративную функцию. Пахло, как ни удивительно, чаем, а еще – пряностями, травами и ягодами, мягко и нежно, навевая воспоминания о лете и поездках на природу с семьей.

Уилл уже начал было подумывать о том, как бы привлечь к себе внимание, но тишина была нарушена хлопком закрывшейся крышки, и продавец, до этого стоявший спиной, наконец, обернулся.

Он выглядел лет на пять-шесть старше и чуть выше Уилла – с небольшой бородкой, вплотную подбирающейся к усам, и темно-русыми, почти черными в приглушенном свете ламп волосами до плеч. Одет он был в простую темно-синюю рубашку, а на руке носил кожаный браслет, стилизованный под компас, но, по всей видимости, им не являвшийся – стрелки не меняли своего положения при движении руки.

«Модник» – презрительно подумал Уильям, не шибко жаловавший длинные волосы и болтающиеся на запястьях инородные объекты. Он даже отказался носить часы, подаренные ему на двадцатилетие, несмотря на все увещевания отца касательно того, что это «атрибут настоящего джентльмена», а уж о браслетах речь тем более не шла.

Уилл снова поднял голову и поймал на себе чужой взгляд: на него пристально смотрели глаза глубокого серого цвета, отчего ему мгновенно сделалось неудобно. Будь Уилл романтичной девушкой или, на худой конец, художником, он бы сравнил цвет глаз продавца с предгрозовым небом. Но он таковыми не являлся, и поэтому первое, что пришло ему в голову, – то, что у его двоюродного дядюшки Бена был пиджак похожего цвета. А второе – то, что надо бы поинтересоваться, не может ли этот мужчина его выпустить.

Несмотря на то, что Уильям всего пару лет назад разменял третий десяток, он уже давно успел четко усвоить одну вещь – вежливость всегда делает людей более открытыми и готовыми помочь, а сейчас помощь была ему очень нужна. Поэтому он собрал волю в кулак и постарался как можно более учтиво начать разговор.

– Добрый вечер. – Уилл даже вынул руки из карманов. – Прошу прощения за беспокойство.

На этом гениальная дипломатическая речь закончилась, потому что он не продумал, как бы ненавязчиво поинтересоваться, можно ли выйти отсюда.

– Добрый вечер, – поприветствовал его собеседник. Голос у него был приятный, что внушало некоторое доверие. – Не это ищешь?

И он ловко достал откуда-то собственность Уилла – кошелек и телефон.

– Да! – обрадовался Уилл, мгновенно позабыв, что неплохо было бы спросить про выход. – Я потерял их. Я уж думал, все, с концами!

Он радостно протянул руку, чтобы забрать пропажу.

Но мужчина не спешил отдавать Уиллу его вещи. Вместо этого он достал из кошелька его университетскую карту и, прищурившись, стал изучать ее заднюю сторону.

– Уильям Шэллоубэй[2], студент, – констатировал он, еще раз сверив фотографию на обороте карточки с лицом стоящего перед ним молодого человека. – Вроде все верно. Забирай.

Оценивающий взгляд продавца слегка потеплел.

– Спасибо большое! – Как только вещи попали к нему, Уилл поспешно запихнул их обратно в карман, словно боясь, что они растают в воздухе. – Да, это я. А вы кто? Ой, то есть я имел в виду, как вас зовут? – поспешно исправился он.

– «Кто ты?» и «Как тебя зовут?» – это два принципиально разных вопроса, так что, с твоего позволения, я выберу тот, который легче, – улыбнулся его собеседник. – Меня зовут Кадѐр.

– Это что-то немецкое? – мигом полюбопытствовал Уильям.

– Нет. Скорее, что-то восточное.

– Ха, звучит здорово! А почему так? – не унимался изрядно осмелевший Уилл.

– Ну-у… Наверное, потому что родители так назвали, – пожал плечами Кадер. С такой логикой было сложно спорить.

– Понятно, – ничуть не расстроился Уильям. – Кстати, а почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?[3]

Да, тактичность – это было качество, Уиллу абсолютно чуждое. Он был от природы любопытен и при любом удобном и неудобном случае спрашивал обо всем, что его интересовало – будь то вес, возраст, подробности чьих-то отношений, количество денег в кошельке или цвет купленных на вчерашней распродаже носков. Его самого тоже было сложно застать врасплох подобными вопросами, поскольку он не находил в них ничего предосудительного.

– Потому что «вы» я оставляю для покупателей, а ты – ночной гость. Согласись, это ведь абсолютно разные вещи, – ответ Кадера озадачил Уилла уже во второй раз за последние пару минут.

– Кстати, ко мне тоже можно обращаться на «ты», – продолжил он, предупредив следующий вопрос.

Уилл кивнул. Он не любил фамильярности и всегда пытался перейти на простое и понятное «ты» в разговоре, поэтому такой исход его вполне устроил.

Кадер тем временем вышел из-за стола и потянулся.

– Ты ведь не местный? – поинтересовался он. – Откуда ты?

– Дорсет, Южная Англия, – ответил Уилл.

– И как тебе здесь? Скучаешь по дому? – участливо спросил продавец.

– Есть немного. – Уилл вздохнул. – Тут, как и в любой долгой поездке: все ужасно интересно, все в новинку, но порой тяжело, особенно когда один.

Кадер понимающе кивнул.

– И живешь один?

– Ага, на съемной квартире, – подтвердил Уилл.

Кстати, о квартире! Молодой человек внезапно вспомнил первоначальную цель своего визита в чайный магазин и решил, что с рассказами о себе пора заканчивать.

– Слушай, а не подскажешь, как отсюда выйти? – перешел в наступление Уильям. – А то все основные выходы для посетителей закрыты, и я не смог найти никого, кто бы меня выпустил.

– Подскажу, это совсем не проблема, – спокойно ответил продавец.

– А вот это, случаем, не выход? – Уилл резко повернулся и указал на небольшую дверь с левой стороны, памятуя о том, что именно через нее, судя по всему, вышла та светловолосая девушка.

В этот момент шнурки, которые он благополучно забыл завязать, пока бродил по нижнему этажу, сыграли с ним злую шутку – поворачиваясь, он наступил на них, запнулся и потерял равновесие. Но столкновения с маленьким шкафчиком, который был ближе всего к Уильяму, не произошло – у Кадера оказалась поистине молниеносная реакция и он успел схватить падающего за плечи.

– Не мельтеши, пожалуйста! – укоризненно посмотрел на него продавец. – Так ведь и шкаф на себя опрокинуть можно.

Уилл насупился и сел завязывать злополучный шнурок.

– Подожди минутку, – Кадер достал из-под прилавка предмет мебели, который Уилл мысленно окрестил «внебрачным сыном табурета и стремянки», – сейчас достану одну вещь.

Судя по всему, он не испугался и даже не рассердился.

Забравшись на табурет, можно было легко дотянуться до самых верхних полок, чем мужчина не преминул воспользоваться. Раз! – и ему в руку легла банка, стоявшая на самой верхней полке с краю: большая, непрозрачная, иссиня-черного цвета. Кадер даже не стал спускаться по ступенькам, а просто ловко спрыгнул, придерживая добытое локтем.

«Ничего себе уверенность, а я тут на шнурки наступаю, – мелькнуло в голове у Уилла – хотя он небось привык работать в месте, где куча всего бьющегося, вот и наловчился».

Банка приземлилась на стол, и Уилл уставился на нее. Это