– Работы много, – понимающе думал Димка. – Мяса-то навалом.

Он вспомнил тот злосчастный килограмм вырезки, который в свое время купил у этих людоедов за сто двадцать рублей, и к горлу его подкатила тошнота… еще более нестерпимая от того, что мясо-то было вкусным!..

Поздним вечером, когда Эллочка уже поглядывала на диван, Димка сказал ей спокойно:

– А с Ниночки у вас большой навар будет…

– Ты о чем?! – сузила свои черные глаза Элла.

И не спеша, сам удивляясь своему хладнокровию, Димка выложил ей все. Эллочка слушала его с кривой снисходительной усмешкой, а выслушав, с озабоченным видом потрогала Димкин лоб.

– Ты и вправду заболел, – сказала она. – И весь день к тому же сидел, читал… Случайно, не про Робинзона Крузо?

И все-таки, Ханин мог бы поклясться в этом, она чуть побледнела… этого ему было достаточно. Да, он все знал!

– Ложись спи, – участливо сказала она. – Ладно уж, я к тебе сегодня… приставать не буду! Впрочем, рядом лягу… на всякий случай…

Димка послушно прикрыл глаза, притворяясь спящим.

…«И если привести в движение цепь событий соответствующего ряда»… Бежать отсюда как можно быстрее, поднять людей! Лишь бы вырваться, а с уликами разберемся потом…

Невольно Ханин задремал. В полузабытьи он слышал, как Эллочка ходит по комнате, словно ищет что-то… Стукнула дверь.

Димка очнулся мгновенно, как и не спал вовсе. Пристройку отделяла от хозяйского дома легкая дверь с матовыми стеклами. Теперь на ней как на экране Ханин видел две тени: горделивый точеный профиль Эллочки и круглый силуэт бабкиной головы, туго обтянутый платком. Большой крючковатый нос старухи прыгал над ее впалой верхней губой, и трясся острый подбородок… она говорила что-то отрывисто и громко.

– Жаль, что я по-ихнему не понимаю! – подумал Ханин. И вдруг ему словно сжала виски чья-то невидимая рука, от резкой боли Димка чуть не потерял сознание… впрочем, это ощущение было коротким и пришло оно как бы изнутри…

Теперь он понимал чужую речь как свою родную.

…Неужели вы будете их кушать?! – спрашивала Эллочка, и в ее голосе слышалась явная брезгливость. – Они же будут как резина… Не разжуете!

– Разжую! – с коротким смешком отвечала старуха, и Димка увидел, как ее тень оскалила зубы. – Я вчера уже одну сварила… зачем же добру пропадать, коли такая грудастая баба попалась!..

Димкино сердце захолонуло и стало куда-то падать… падать. Но его на полпути подхватили те же самые невидимые руки, и Ханин понял: за его спиной стоит НЕКТО – по сравнению с ним, простым смертным, он необъятно могуч… Вдвоем они победят! – эта мысль пронзила Димку как молния… вселенская черная бездна на миг приоткрылась Ханину, и Димка заглянул в нее с жутким, ни с чем не сравнимым восторгом! Значит, вот оно каково, высшее причастие Добра!.. захватывает дух от падения стремглав в чашу Зла ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛЕЙ…

– …Вы сами виноваты! – срываясь на фальцет, визжала Эллочка. – Пошли Гитлера кормить, а по сторонам – нулями!

Димка тихо опустил левую ногу с дивана. Хорошо еще, что он одет… А вещи, паспорт?.. черт с ними!

Дверь с размаху открылась. Эллочка влетела в комнату и тут же бесшумно направилась к дивану.

– Ты что, с бабкой поцапалась? – сонно пробурчал Димка и перевернулся на бок. Мгновение Эллочка молчала, потом лениво, врастяжку ответила:

– Да ну ее! Все чем-то недовольна… Подвинься-ка!

И она прилегла рядом с ним. Не раздеваясь. Тихонько засопела, уткнувшись носиком в его плечо… Где-то на хозяйской половине хлопнула дверь, и через минуту под окном раздалось глухое рычание Гитлера.

«Бабка спустила пса, – подумал Димка. – Значит, началось!..»

Он потихоньку слез с дивана… дико блеснули прикрытые пухлыми веками черные Эллочкины глаза. Она, привстав, вцепилась пальцами, как когтями, в его спину… Коротким, точно рассчитанным движением Димка ударил ее локтем в подбородок. Эллочка захрипела, но пальцы не разжала, ползла вслед за ним с дивана.

Стеклянная дверь распахнулась. На пороге – осклабясь – стояла старуха, и ее морщинистая костлявая рука крепко сжимала топорище… Димка рванулся к выходу, распахнул дверь и встретил налитый кровью взгляд Гитлера. Пес присел перед прыжком…

11. А поселок – спал

Из материалов уголовного дела: «Постояльцев обычно искала бабушка: одиноких, солидных. Не помню, кому пришла в голову мысль… Ну, в общем убивала я. Душила… Потом с бабушкой перетаскивали тело на кухню, разделывали мелко. Мясо откладывали на продажу, остальное варили… потроха и лишнее – собаке. Сами ели редко. Мне не понравилось… Ханина я просто пожалела, он… симпатичный, а мяса… в нем мало… Если бы он не увидел, я отпустила бы его домой. Пусть живет».

…Димка бежал с горы к морю, падал, катился по камням. Гитлер все же два раза достал его, брюки Ханина превратились в окровавленные лохмотья.

А поселок – спал.

Выскочив к базарчику, Димка подхватил с земли половинку кирпича и с размаху запустил ее в окно продмага. Взвыла сигнализация.

Милиция приехала через десять минут. Ханин, крепко ухватившись за сук, сидел на большом дереве. На приказ «слэзть!» он не отреагировал, и дюжему оперативнику пришлось карабкаться наверх, чтобы разжать его пальцы…

* * *

…Через месяц кто-то из местных жителей поджег ставший бесхозным дом Эллочки. С треском взметнулось в небо пламя, и люди с содроганием услышали: где-то далеко в горах завыла собака…

Анатолий Фисенко

Шаг из тьмы

Луна выглянула из-за летящих туч, посеребрив их матовым блеском. Посветлевший лес притих, а затем снова очнулся ночными шорохами: заплакала неведомая птица, заухал филин, в кронах спящих деревьев простонал верховой ветер.

Стараясь особо не хрустеть валежником, я неторопливо шел по тропинке туда, откуда тянуло дымком и присутствием человека. Костер оказался, в указанном Прохором месте. Возле огня сутулился на пеньке пожилой мужчина в черном дождевике, рядом лежали «тулка» и рюкзак. С минуту я по привычке наблюдал из темноты, оценивая обстановку, потом шагнул на свет и кашлянул. Охотник вздрогнул, поморгал и хриплым со сна голосом осведомился:

– Вы… кто?

– Лесник, точнее, его помощник. Шел мимо, гляжу – чужой да с ружьишком. Балуются тут иногда.

– Лицензию на отстрел? – мужчина полез за пазуху.

– Зачем же? Верю. Закурить не найдется?

– Пожалуйста, – он с готовностью вынул пачку «беломорканала», закурил сам, протянул мне. Я присел на соседний пенек и тоже задымил, прислушиваясь к окружающему.

Лес высился вокруг черной мрачной громадой, чудился Хруст ветвей, шепот людей, какие-то тени между деревьями.

– Подстрелили кого-нибудь?

– Увы, – собеседник дружелюбно улыбнулся, дремать