— Конечно нет, — возмутился Волк. — Я Волк-одиночка. Я делаю все эти вещи один.

— Значит, ты был один? — прищурился Барсукот.

— Ну да.

— Получается, никто на свете не может подтвердить, что в момент убийства Зайца ты был здесь, в логове, и смотрел корневизор, а вовсе не убивал Зайца на поляне. Получается, что у тебя нет алиби.

— Получается, так. — Волк наморщил нос, обнажив верхние зубы. — Только всё равно я не убивал Зайца.

— А что показывал корневизор? — как бы невзначай поинтересовался Барсук Старший. — Футбол, кажется?

— Футбол, да, — кивнул Волк.

— Белки Дальнего Леса играли с куницами Ближнего Леса, так? — уточнил Барсук Старший.

— Угу, — сказал Волк.

— Зачем ты ему подсказываешь?! — громким шёпотом спросил Барсукот, но Барсук сделал вид, что не слышит напарника, и спокойно продолжил беседовать с Волком о спорте.

— И победили, конечно же, наши белки? — улыбнулся Барсук.

— А то, — кивнул Волк и тоже осклабился. — Наши белки.

— Белки Дальнего Леса — чемпионы! — Барсук Старший воздел вверх правую лапу и два раза подпрыгнул.

— Чемпионы! Ур-р-ра! — взвыл и запрыгал Волк.

— А ты что радуешься? — Барсук Старший резко перестал улыбаться.

— Так ведь это … — опешил Волк. — Чемпионы же … Белки …

— Белки-то чемпионы, — серьёзно сказал Барсук. — А вот ты — врёшь.

— В смысле, начальник?..

— В смысле — никакого футбола по корневизору вчера не было, — ответил Барсук. — И вообще ничего не было. Корневизоры вчера вечером не работали. Из-за дождя и влажности возникли помехи в корнях центрального дуба. Так что корневизор ты вчера в девять вечера не смотрел. Ты был на поляне, на месте убийства Зайца. Гриф Стервятник обнаружил твои следы. Жена Зайца, Зайчиха, рассказала, что ты неоднократно угрожал Зайцу расправой и постоянно испытывал к нему сильную неприязнь.

— Ну не убивал я, начальничек, ну-у-у-у! — завыл Волк. — Ну был я там, ну-у-у был, но не у-у-у-бивал!

— Волк-одиночка! — деловито перебил его Барсукот. — Ты арестован по подозрению в убийстве Зайца. Всё, что ты воешь, будет использовано против тебя. Лапы вперёд!

И Барсукот в один прыжок оказался перед Волком и очень ловко нацепил на него наручники.

Глава 4, в которой некоторые ведут себя очень странно

— Здорово ты Волка с корневизором подловил, — уважительно сказал Барсукот, когда они заперли Волка в подземной камере предварительного заключения под Неприступным Холмом. — Теперь не отвертится.

— Учись у Старшего, — рассеянно сказал Старший и чуть не споткнулся: прямо из-под его лап выскочила мелкая бородавчатая лягушка и ускакала прочь, оглашая окрестности кваканьем.

— Подслушала, — удовлетворённо кивнул ей вслед Барсукот. — Сейчас разнесёт по всему ква-каунту новости об аресте … Ну что, в «Сучок»? Пропустим по стаканчику молока в честь успешного раскрытия преступления? — При мысли о молоке и об успехе Барсукоту сделалось так приятно, что он заурчал на второй громкости блаженства.

— В «Сучок» … — задумчиво кивнул Барсук Старший. Он явно думал о чём-то другом.

— А ты как будто не рад, — удивлённо оглядел его Барсукот.

— Чему тут радоваться, — буркнул Барсук.

— Что мы раскрыли убийство Зайца.

— Угу, раскрыли … — неохотно согласился Барсук. — Но как-то слишком уж это было просто. Сначала Волк без всякой причины съел Зайца … Потом пришли мы и Волка арестовали …

— Как это без всякой причины? — возмутился Барсукот. — Он же хищник! Вот тебе и причина.

— Он хищник, но всё-таки не маньяк. На протяжении многих лет он вполне успешно контролировал свою жажду крови, ел грибы и не убивал зайцев. Значит, для убийства Зайца у него должен был быть мотив. Какой у Волка мотив?

— Мотив … — наморщил лоб Барсукот. — У Волка … Ты имеешь в виду, он что-то такое напевал, когда подстерегал и убивал Зайца? Типа «ау-у-вау-у-у-у-у!..»?

— Я имею в виду — мотив, — строго сказал Барсук и остановился на пороге бара «Сучок». — Мотив — конкретная, чёткая причина, которая побуждает преступника к преступлению, делает преступление выгодным. Кому было выгодно убить Зайца?

— Волку … — неуверенно сказал Барсукот.

— Волку это было невыгодно. Сам посуди — разве один вкусный ужин стоит того, чтобы потом много лет просидеть в тюрьме? Странно всё это. Нелогично. Иди-ка ты в бар один, а я лучше сбегаю к Зайчихе, задам ей пару вопросов.

— Зачем тревожить вдову лишний раз? — удивился Барсукот. — Она ведь вчера сказала, что Волк угрожал Зайцу …

Но Барсук Старший уже засеменил прочь по тропинке.

Барсукот удивлённо посмотрел ему вслед, пожал плечами и зашёл в бар «Сучок».

Посетители бара встретили его аплодисментами.

— Мы всё уже знаем! — восторженно взвыл койот Йот. — Поздравляем с успешным раскрытием преступления!

— Как вы ловко подловили Волка на лжи! — заулыбалась Лисичка, сидевшая за барной стойкой.

— Ква-подписывайтесь на самые свежие ква-ква-новости по ква-каунту! — загалдели лягушки. — Оставайтесь-ка-ква в нашей сети! Подключайтесь-ка-ква к нашей сети! Вы-ква будете первыми узнавать-ква о преступлениях-ква и наказаниях-ква Дальнего Леса!

— Молоко для героя в подарок от заведения. — Официант Йот поставил перед Барсукотом огромную миску. — А теперь — живая музыка в стиле плеск-треск!

Диджей Бобёр шумно вынырнул из корыта с водой, окатив деревянную сцену фонтаном брызг.

— Браво-о-о! — заверещал Йот. — Па-а-а-приветствуем диджея Бобра а-а-аплодисментами!

— Бо-бёр! Бо-бёр! — завопили, засвистели и захлопали посетители бара.

Койот Йот протянул диджею вязанку сухих веток. Бобёр, поклонившись, вставил её себе в рот, после чего принялся подпрыгивать в корыте, расплёскивая воду, и ритмично перекусывать ветки, разбрасывая по сцене древесные обломки и щепки.

Барсукот машинально задёргал хвостом в такт музыке. Глаза его были полуприкрыты, как всегда, когда он лакал молоко, а откуда-то изнутри — Барсукот и сам не вполне понимал, откуда именно, но считал, что скорее из живота, — доносилось урчание на четвёртой громкости блаженства.

— Плеск-треск! — взвыл официант Йот и забился в страшных конвульсиях, которые он почему-то считал танцем.

Барсукот приоткрыл один глаз и нахмурился. Его урчание резко переключилось на нулевую громкость блаженства — то есть полностью смолкло. Что-то неправильное было в танце койота Йота. Что-то вообще было с койотом не так. Барсукот снова прикрыл глаза и попытался понять, что именно. Перевозбуждение? Нет. Койот всегда был слегка на взводе. Конвульсивные дрыганья? Тоже не то. Койот так всегда танцевал. Но радость, радость, сквозившая в каждом движении Йота, — вот эта радость не давала Барсукоту покоя. Барсукот потеребил лапой свои густые усы-вибриссы. Его вибриссы обычно были очень чувствительны. Его вибриссы чувствовали пространство. Его вибриссы чувствовали угрозу. Его вибриссы чувствовали подвох … Внезапно он понял — и шерсть вздыбилась у него на загривке. Он отодвинул от себя миску с недопитым молоком и поманил официанта Йота пальцем. Тот сразу прервал