Школа исследователей чуда "без чуда" согласна с тем, что японская экономика 6'°Wtli имела место, но настаивает на том, что это было обусловлено наличием капитала, рабочей силы, ресурсов и рынков, которые свободно взаимодействуют друг с другом и не ограничены никакими значимыми платежами. Оно отвергает как противоречащие экономической логике и, следовательно, как излишние все концепции, которые японцы изобрели и постоянно используют при обсуждении и управлении своей экономикой - такие понятия, как "отраслевая структура", "чрезмерная конкуренция", "координация инвестиций" и "сотрудничество государственного и частного секторов". Самое серьезное, с исторической точки зрения, в этом объяснении - попытка проанализировать, что изменило вмешательство государства, заранее и принципиально заявив, что оно ничего не изменило. В результате, по словам Джона Робертса, "чудесное" превращение Японии в первоклассную экономическую державу в 1960-е годы было исчерпывающе описано японскими и зарубежными авторами, и все же в литературе очень мало достоверных объяснений того, как и кем это было сделано". Данное исследование - попытка ответить на эти вопросы.

Третий распространенный тип анализа японского чуда - подчеркивающий влияние необычных японских институтов - является, безусловно, самым важным из четырех, которые я выделил, и наиболее подробно обсуждаемым в Японии и за рубежом. В своей простейшей форме она утверждает, что Япония получила особое экономическое преимущество благодаря тому, что послевоенные японские работодатели обычно называют своими "тремя священными сокровищами" - системе "пожизненного" найма, системе оплаты труда по стажу (нэнко) и профсоюзному движению на предприятиях". Амая Наохиро из МИТИ, например, считает эти три института сутью японской экономической системы iicliiwn (все в семье); А в отчете перед Комитетом по промышленности Организации экономического сотрудничества и развития в 1970 году бывший заместитель министра МФТИ Фудзими Йосихиса ссылался на различные "типично японские явления", которые помогли Японии добиться высоких темпов роста, - явлениями опять-таки являются три священных сокровищаz . Благодаря этим институтам, Япония добивается большей отдачи от рабочей силы, теряет меньше дней на забастовки, может легче внедрять инновации, лучше контролирует качество и в целом производит больше нужных вещей быстрее, чем ее конкуренты из других стран.

Этот аргумент, несомненно, верен, но он никогда не был четко сформулирован и, в лучшем случае, является упрощенным. Следует отметить несколько моментов. Во-первых, три священных сокровища - это не единственные "особые институты", и уж точно не самые священные. К ним относятся система личных сбережений, система распределения, "спуск с небес" (arin/rirrfoi i) отставных бюрократов из министерств на высшие руководящие должности в частных предприятиях, структура промышленных групп; "двойная экономика" (то, что Кларк с пользой называет системой "промышленной градации") вместе со сложной структурой субконтрактов, которую она порождает; налоговая система; крайне низкая степень влияния акционеров на компании; сотни "компаний государственной политики" (государственные корпорации нескольких различных форм); и, возможно, самое важное из всего, контролируемые правительством финансовые институты, в частности Японский банк развития и "второй", или инвестиционный, бюджет (План фискальных инвестиций и займов).

Здесь нет необходимости описывать каждый из этих институтов. Большинство из них хорошо знакомы даже начинающим наблюдателям за Японией, а другие будут подробно проанализированы далее в этой книге, поскольку они представляют собой одни из основных инструментов правительства для влияния на экономику и управления ею. Необходимо подчеркнуть, что они представляют собой систему - систему, которую ни один человек или агентство никогда не планировали, и которая развивалась с течением времени в качестве специальных ответов или непреднамеренных последствий позднего развития Японии и политики правительства, направленной на стимулирование роста. Взятые вместе как система, они представляют собой внушительный набор институтов, способствующих экономическому росту ("машина ВНП", по метафоре Амайи), но взятые по отдельности, как это чаще всего бывает, они не имеют большого смысла^. И это главная оговорка, которую следует сделать в отношении объяснения уникальных институтов: оно никогда не заходит достаточно далеко и поэтому не может служить более чем частичным объяснением.

Приведем один пример. В результате признания японского чуда во всем мире некоторые американские профессора делового администрирования стали рекомендовать американским предпринимателям экспериментировать с одним или всеми тремя священными сокровищами. Иногда японские практики, соответствующим образом модифицированные, оказываются очень полезными. 2"Однако американский бизнесмен, который действительно попытается ввести "пожизненное" трудоустройство без поддержки других институтов японской системы, вскоре окажется банкротом. Помимо прочего, пожизненный найм в Японии действует не всю жизнь, а до середины или конца пятидесятых годов; и хотя повышение зарплаты зависит от стажа, гарантии занятости нет: именно тех, кто имеет наибольший стаж, увольняют первыми во время спада в бизнесе, потому что они стоят дороже всего. Пожизненная занятость также не распространяется на "временщиков", которые могут провести в этом статусе всю свою трудовую жизнь, и временщики составляют гораздо большую часть рабочей силы фирмы, чем это допускает любой американский профсоюз (42 процента рабочей силы Toyota Motor Company в 1960-е годы, например).

Работодатель все равно не имел бы под боком обширного сектора средних и мелких субподрядчиков, на который его японский коллега может надавить в трудные времена. Томиока называет субподрядчиков "амортизаторами" японского делового цикла - более мелкими фирмами, получающими прибыль, когда крупные фирмы обнаруживают, что больше не могут нести постоянные расходы на свою рабочую силу и вынуждены "перекладывать нагрузку" (s/iiton- iJose).-" С другой стороны, у американского работника не будет обширной, хотя и избыточной, японской системы распределения, на которую он мог бы опереться в случае увольнения. Система распределения в Японии служит огромной губкой для безработных или безработных, когда этого требуют экономические условия. Свидетельством того, что в Японии много посредников, является то, что объем сделок между японскими оптовиками в 1968 году превышал общий объем розничных продаж в соотношении 4,8 к 1, тогда как в США этот показатель составлял 1,3 к 1.°' Неудивительно, что многие знающие японцы не хотят менять систему распределения, несмотря на протесты иностранных продавцов, которым трудно в нее пробиться, поскольку она выполняет и другие функции для общества, помимо распределения, не последней из которых является снижение налогового бремени, необходимого для обеспечения адекватного страхования по безработице.

Пожизненная занятость в японском стиле дает много преимуществ с точки зрения экономического роста: она стимулирует работодателя работать на полную или близкую к полной мощность; она препятствует горизонтально структурированному профсоюзному движению; и, по словам Охкавы и Розовского, она дает японскому предпринимателю "рабочую силу, не имеющую стимулов противостоять технологическому и организационному прогрессу даже трудосберегающего типа". Но она не существует сама по себе и не будет работать без остальной системы "уникальных институтов".

Второй главный момент, связанный с этими особыми институтами, касается даты их возникновения и способов поддержания.