— Будет туго без кофе, — пробормотала я.

Обернулась, чтобы посмотреть на соседнюю кровать.

Постель отца пустовала, хотя сейчас очень раннее утро.

Видимо, тихо ушел работать и решил меня не тревожить.

Я встала с кровати и вышла из хижины. Прохладный морской воздух сразу же забрался под платье, заставив меня поежиться.

Сегодня море тревожилось. Волны поднимались почти до пояса, выбрасывая на берег куски дерева и водоросли.

Помню, когда-то снимала хижину на берегу моря еще в своем теле. Домик был, конечно, намного лучше этого, но ощущение уюта и умиротворения было абсолютно такими же.

Непривычно думать, что я теперь совсем другой человек. И как бы мне ни хотелось верить, увы, не вернусь. Той девушки, которой когда-то была, больше не существует. Противоядия от яда рыбы фугу не существует. Вряд ли меня успели спасти.

Поэтому осталась только я — Элоиза.

Отныне мне придется уживаться в незнакомом месте при новых обстоятельствах. Я не привыкла предаваться унынию. При желании и огромном труде можно многого добиться.

А я собиралась добиться гораздо большего, чем жить в разваленной хибаре и расплетать сети. Но первым делом, нужно понять, где я очутилась.

Снова зашла в дом и открыла старый потертый сундук в углу комнаты. Чтобы оценить место, где я оказалась, надо выйти в город и выяснить как можно больше информации.

Только вот все платья Элоизы были старыми и потрепанными. Наверное, то, в котором я очнулась на берегу моря, было самым приличным.

Хотя… Вон там в самом углу лежит вполне красивое платье. Наверное, Элоиза держала его для особых случаев.

Достала вещь из сундука и оценивающе осмотрела одежку. Это оказалось белое платье с открытыми плечами, где поверх белой юбки накидывалась еще одна коричневая, а вокруг талии крепился корсет с красивой вышивкой и тканевый пояс.

Чудесное платье. Ну точно на особенные случаи.

Быстро переодевшись, я привела себя в относительный порядок, заплела волосы и умылась.

Через несколько минут я уже шла по деревенской улочке в сторону города.

У меня практически не было воспоминаний Элоизы, поэтому идти пришлось интуитивно.

Деревушка представляла собой окраину, где жили в основном бедняки: рыбаки, простые селяне, небогатые ремесленники, попрошайки и худые дети в большими голодными глазами.

Судя по сетям и клетям в моей хижины, отец — рыбак. Я же, получается, дочь рыбака. Понятно, почему наша хибара выглядит так бедно, а ложечка меда считается невероятной роскошью.

Что ж, отец. Раз теперь я живу в этом мире, то не позволю нам прозябать в бедности и сделаю все, чтобы ты встретил старость в сытости и комфорте.

Раз с Элоизой случилась беда, то теперь забота о ее отце ложится на мои плечи.

«Не переживай, подруга, я присмотрю за ним», — говорила себе, словно могла говорить с Элоизой.

В задумчивости я и не заметила, как пересекла деревню и оказалась в городе. Хлипкие деревянные дома сменились на добротные, а пыльная дорога на брусчатку. Здесь все так же царила бедность, но не такая беспросветная, как в месте, где жила.

В городе начали встречаться лавки, торгаши и люди в приличной одежде. Изредка встречались таверны довольно отталкивающего вида. Реже видела трудяг, но намного больше попрошаек и пьяниц.

Город был большим, а я быстро устала, но все равно изучала улицу за улицей, пытаясь прикинуть, с чем столкнулась.

Я побывала на ярмарке, обошла богатый квартал, внимательно всматривалась, какие открыты заведения, какие товары продают на рынках. Перепробовала множество специй, пригляделась к продуктам, оценила повадки людей в богатом районе.

Я тщательно изучала город, пока, в конце концов, не остановилась перед длинными пиками забора, за которыми высился исполинского размера замок. Именно его я видела, когда осматривала город с берега.

Интересно, кто там живет?

Побродив около забора, я поняла, что внутрь так просто не попасть, а расспрашивать местных о замке будет неразумно. Меня вполне могут отвести к страже за неосторожные вопросы.

Оставим этот замок на потом.

Когда наступил вечер, я вернулась на окраину, где меня ждал отец. Старик чистил рыбу, сидя снаружи дома и, когда увидел меня, бросил занятие и встал.

— Ты где была весь день? — взволновался старик. — Я вернулся, а тебя нет.

— Все в порядке, — отозвалась я и тепло улыбнулась. — Видишь, со мной все отлично.

Его взгляд пробежался по моему наряду.

— Почему ты в этом платье?

— Оно единственное более-менее приличное.

Отец посмотрел на меня странным напряженным взглядом, но не решился высказать тревожащую его мысль.

Поколебавшись, старик сел обратно на низкую лавочку и продолжил чистку рыбы.

Я же решила переодеться и помочь ему.

Оказавшись на улице, вооружилась коротким ножом и взяла тушку рыбы из плетеной корзины.

— Дочка, не надо, — возразил отец. — Тебе бы отдохнуть.

— Я помогу.

— Но…

— Я отлично себя чувствую.

Старик тяжело вздохнул, но промолчал. Я же принялась ловко очищать рыбу от чешуи.

— Хороший улов, — подбодрила я старика.

— Эх, — махнул рукой отец. — Раньше вылавливали так много, что лодка едва держала на воде от тяжести, а сейчас.

Он снова махнул рукой и принялся за чистку следующей тушки.

— Где же ты ходила весь день? — через время поинтересовался старик.

— Решила прогуляться в город.

Отец бросил на меня короткий тревожный взгляд. Он немного помолчал, но все же высказал:

— Опять бегала к нему? Запомни, Элоиза, он никогда не обратит внимание на такую, как ты. Ты красивая девушка, но, увы, не тех кровей.

Сердце гулко стукнуло в груди. Где-то в глубине памяти вспылил черты мужчины, но они быстро пропали, отчего смогла запомнить только черный бархатный камзол. И холодный расчетливый взгляд леденисто-голубых глаз.

— Кто не обратит внимание? — решила уточнить я.

— Ну, тот самый.

Наши взгляды пересеклись. Я смотрела на старика с недоумением.

— Разве ты не помнишь?

Покачала головой.

Отцу словно стало легче.

— Оно, наверное, к лучшему.

Закончив чистить рыбу, старик уставился на краснеющее небо. Его взгляд выражал усталость и грусть.

Хотелось побольше узнать о таинственном мужчине, но по глазам отца поняла, что ему не хочется затрагивать эту тему.

Вероятно, Элоиза была влюблена в неподходящего для нее человека. Может, оно и к лучшему, что я ничего не помню.

— Теперь у нас будет новая жизнь, — сказала я, вставая. — Начиная с завтрашнего дня.

* * *

На