Шрифт:
Закладка:
От неожиданности и испуга я вскрикнул. Ведро опрокинулось и сочные груши, оставляя мокрые следы, покатились по горячей плитке.
Кот. Черный кот, взявшийся неизвестно откуда!
Сердце мое, словно маленькая беззащитная птичка, отчаянно трепыхалось.
– Что с тобой? – прямо над головой раздался голос.
Я шарахнулся, нелепо взмахнул руками и опрокинулся наземь, – в тот самый куст крыжовника, попутно разодрав колючками спину, лицо и руки.
Жена звонко захохотала. Ее развеселило, что она застала меня врасплох, запросто уложив в этот проклятый колючий куст.
Со стороны это действительно могло выглядеть весело, и я тоже засмеялся. В тот момент я почувствовал, насколько глупо выгляжу – не только из-за того, что я, здоровый мужик, попался на испуг, но и потому что все мои мысли, мое поведение – были крайне глупыми и достойными разве что десятилетнего пацана.
– Неужели ты меня не видел? – со смехом спросила жена, протягивая руку, чтобы помочь мне выбраться из куста. – Я особо и не пряталась, стояла в дверях и смотрела, как ты тащишь это ведро. Такое ощущение, что там целая тонна этих груш! – Она покачала головой, продолжая улыбаться.
– А-а, – понятно, – сказала она, принюхавшись. – Вы там… – и она сделала характерный жест пальцами в районе горла.
– Сосед налил самогона, – я смотрел на нее и не понимал, как я мог вообще подумать про нее такое. – Совсем каплю!
– Знаю я эту каплю, – она потянула меня, продолжая улыбаться, но куст не отпускал. Я крякнул от боли, оперся рукой о землю и попытался встать. Ничего не получалось.
– Неужели такой крепкий самогон, что мне все это привиделось… – я подумал эти слова про себя, но вышло так, что произнес их вслух. Так бывает, когда алкоголь действительно замещает разум и начинает говорить вместо тебя.
Жена замерла, глядя мне прямо в глаза.
– Что тебе привиделось?
Я почувствовал, как воздух выходит из моих легких. Она словно видела меня насквозь.
– Будто… будто… я падаю в этот чертов куст!
– Тебе не привиделось! – мне показалось, что она расслабилась.
Сильным движением она буквально вытащила меня из колючего плена.
– Ого, – сказал я, потирая разодранные руки. – Какая сила!
– Здоровое питание и свежий воздух, – парировала жена.
«В некоторые моменты она будет демонстрировать чрезвычайную силу и ловкость, не свойственные человеку».
Охая и морщась от глубоких царапин, я принялся собирать разбежавшиеся груши.
– Эй, аккуратнее! – жена чуть отодвинула меня в сторону, и я заметил, что случайно ступил в мокрый след от перезрелого плода, оставшийся на плитке. Я подумал, что таким образом, она не хочет, чтобы я тащил липкую грязь в дом, но Оксана тут же добавила: – Не дави их!
И только теперь я заметил, что темное пятно буквально кишит муравьями.
– Это полезные насекомые, – сказала жена.
– Полезные насекомые?
«Она будет защищать любых насекомых от гибели. Теперь она в их семье. Не знаю, как это работает, возможно, на каком-то генном уровне. Ей физически неприятна смерть любых эти тварей».
– Да, а ты разве не знал?
– Да, конечно, – я отставил ногу и отвернулся, чтобы она не увидела, как у меня дрожат руки.
Значит, не самогон, – пронеслась мысль.
Однако, трезвая, рациональная часть меня отчаянно сопротивлялась попыткам иллюзорного, мистического, потустороннего прорвать плотину реальности и затопить сознание мутной болотной плесенью страха.
Если кто и был ненормальный, человек, который с головой и потрохами выдал себя – так это именно сосед, думал я. А не моя красавица жена. Именно у него в подвале я заметил оторванную голову куклы. А то, что там полно насекомых и болтается какое-то грязное чучело в лохмотьях – так это легко соорудить из обрывков хлама на свалке.
Я сварил себе кофе, чтобы быстрее прийти в чувство и собраться с мыслями, присел за стол на кухне и уставился в окно. Там за салатовой занавеской виднелась соседская целина – угрюмая и дикая.
– О чем ты думаешь, кот? – жена подошла сзади и положила руки мне на плечи так тихо, что я подпрыгнул и прикусил язык.
Теплая солоноватая кровь тут же заполнила рот.
Я скривился, но через секунду подумал, что выгляжу как полный идиот.
– Слушай, завтра же дети из лагеря приезжают!
Оксана перевела взгляд на календарь и изумилась:
– Ого! Так быстро! Кажется, только вчера уехали…
– Я же обещал им новый футбольный мяч и забыл совсем… – я виновато посмотрел на нее, и она улыбнулась. Сейчас она была той самой – любимой, нежной и ласковой, той, кого знал все это время… Почему я вдруг решил, что она стала другой – загадка.
– Ох, Лешка точно расстроится… а Саше только планшет и нужен… – сказала она.
– Смотаюсь на велике в гипер, – сказал я. – Еще час до закрытия. Как раз успею!
Она обняла меня, заглянула в глаза и нежно поцеловала в губы.
– Ты такой хороший… – ее голос ласкал мой слух. – Я так рада, что нашла тебя…
– Я тоже… тоже очень тебя люблю…
Обнимая ее, я глянул на потолок. Он пестрел от моли. Их маленькие крылышки тихонько шелестели, а сами насекомые будто бы притихли, уставившись на нас, стоящих там, внизу. Я поспешил отвести взгляд. Мне стало дурно, но теперь я понимал, что моя жена к этим тварям не имеет никакого отношения. Нужно просто найти их гнездо и прекратить это раз и навсегда.
Какой же я олух! Как можно было сомневаться в самых близких людях, наслушавшись сплетен странных обдолбанных мужиков, у которых на участке ни кола, ни двора, все поросло дикой травой, а дом напоминает могильный склеп?
Я летел по пустынной центральной аллее товарищества «Сад №9», думая, что нужно было сделать это сразу. Миновав роскошный особняк городского депутата, я свернул на боковую улочку – та прямиком выходила в город. Немногочисленные прохожие, груженые сумками с урожаем, ковыляли на остановку транспорта – я пронесся мимо нее, даже не взглянув на двух ободранных собак, вечно кидающихся на меня в этом месте.
Резко затормозив у желтого трехэтажного здания, я поставил велосипед к облупленной стене и даже не стал его пристегивать. На крыльце, куда я направился, едва переведя дух, покачивался какой-то забулдыга с заплывшим от похмелья лицом и подбитым глазом.
– Пять братьев ловили, да не изловили… два брата словили, да и убили… – выдохнул он жутким перегаром прямо мне в лицо и засмеялся, – глубоко, протяжно, я даже подумал, что он не сможет вдохнуть, но пьяница изловчился, со свистом
