Шрифт:
Закладка:
Но в один прекрасный момент кое-что случилось: Малышка и Бунтарка решили взять на себя руководство. Возник действительно большой переполох. Они кричали, дрались, и никак не получалось их успокоить.
Ее Величество, повелительница рационального выбора, которая обычно в таких ситуациях повышает голос, пока не заставит их повиноваться, сказала, что ей надоел весь этот шум: пусть хоть раз сами разберутся. Старушка закуталась в шаль и пробормотала: «Я тебе уже много лет говорила, но ты никогда меня не слушала, поэтому теперь делай что хочешь».
Наконец, подросток вытащила из-под пончо пистолет и выстрелила в воздух.
– Здесь командую я! – заявила она. Потом взяла на руки девочку и прошептала ей: «Не волнуйся, с этого момента я позабочусь о тебе. А пока немного отдохнем».
Остальные потеряли дар речи. Перфекционистка и Судья дрожали от гнева, а Ее Величество, казалось, вот-вот упадет в обморок. Выстрел напугал всех, и казалось, что по крайней мере в этот момент они могут только наблюдать, что произойдет дальше.
Врач
Выхожу из офиса, еду в район, где живу, паркуюсь и иду к врачу.
Зал ожидания переполнен, все сидения заняты, кто-то даже стоит. Это точно займет больше часа, и я не понимаю, как можно так долго ничего не делать. Я напряжена, как пружина, мысли носятся с головокружительной скоростью, и я не знаю, как успокоиться. Звоню своей подруге Катерине, надеясь скоротать время. В тысячный раз говорю ей, что устала, что не могу справиться, хочу уволиться.
При слове «уволиться» Ее Величество Мудрость убегает в угол, где ее рвет, в то время как маленькая девочка и подросток радостно обнимаются. Слышу свой голос в телефоне и почти пугаюсь: не могу поверить в то, что говорю. Катерина тоже немного обеспокоена и берет с меня обещание, что пока я просто возьму пару дней больничного.
Наконец подходит моя очередь. Я оказываюсь на стуле перед врачом, сижу неестественно прямо, выгляжу как чайник, который вот-вот закипит.
Рассказываю врачу, что чувствую себя плохо, кружится голова, все время боюсь упасть в обморок – все, что уже говорила в прошлый раз. Затем перехожу к теме веса.
– Я похудела. Забочусь о своих зубах, недавно сделала операцию и какое-то время не могла нормально есть. Так и похудела.
Замечаю, что он хмурится и немного щурит глаза. Понимаю, что полностью завладела его вниманием, и это вызывает беспокойство.
– Сколько ты весишь?
– Сорок два килограмма.
Он хмурится еще больше.
Я всегда была очень худой, он это знает. Но сорок два килограмма, как сейчас, – такого не было никогда.
– И долго? – поинтересовался он.
– С конца марта, – ответила я.
Он мысленно считает, я тоже. Прошло восемь месяцев. Это много. Почему я столько ждала, прежде чем сказать врачу? Проверяет что-то на компьютере, и на его лице мелькает тень сомнения.
– С марта? Но я вижу, что вы приходили сюда в октябре с гриппом. Почему вы мне тогда ничего не сказали?
Я задаю себе тот же вопрос.
Почему я промолчала? Почему в течение восьми месяцев у меня были очевидные проблемы с питанием, но я об этом не позаботилась? Не знаю, не могу дать нужного ответа и начинаю чувствовать надвигающийся страх.Я всегда думала, что могу позаботиться о себе. Мои проблемы с тревожностью начались более двадцати лет назад, но я тогда как-то их решила, и долгое время все было в порядке. Иногда бывали небольшие панические атаки по ночам, но я не обращала на них особого внимания.
С весны 2012 года ситуация начала ухудшаться. Но я всегда думала, что способна с этим справиться. Это было утомительно, больно, доводило до изнеможения, но не ставило под сомнение мою жизнь и мою работоспособность.
А что, если все не так, как раньше? Если на этот раз ситуация более серьезная? Насколько опасно то, что я потеряла способность заботиться о себе и даже не осознала этого?
Уже восемь месяцев я вешу сорок два килограмма. Иногда весы показывали мне даже сорок один. И, клянусь, я никогда не сидела на диете, не делала ничего, чтобы похудеть, наоборот, каждый вечер, становясь на весы, надеялась увидеть лишний килограмм, но этого никогда не случалось. Прошлым летом купила две пары новых джинсов, потому что те, что у меня были, стали слишком велики. Я беспокоилась об этом, но не шла к врачу. Я продолжала день за днем терпеть постоянный дискомфорт и надеяться, что все само встанет на свои места.
Врач прямо сказал, что сорок два килограмма – это недопустимо мало.
– Если ты еще хоть немного похудеешь – придется вмешаться, – заявил он мне. Затем добавил, чтобы я не переживала, и посоветовал какие-то питательные смеси, которые принимают пожилые люди, чтобы получить нужное количество калорий.
Не буду в это углубляться, потому что уверена, что нет необходимости заходить так далеко. Если некоторое время не ходить на работу, можно было бы сохранить какое-то количество энергии на то, чтобы снова встать на ноги. Последние месяцы я направляла все свои силы на то, чтобы снижать тревожность, особенно в офисе.
Мне приходилось вести с самой собой утомительный диалог. – Я сейчас упаду в обморок. – Нет, не упадешь. – Мои руки трясутся, я не могу этого сделать. – Нет, можешь. – Я ничего не могу есть, меня тошнит. – Заставь себя. – Я иду домой, сегодня больше не могу. – Останься еще ненадолго.Мне нужен перерыв, и все тут. Хоть немного времени, чтобы поспать, поесть, почитать глупые романы и пощеголять по дому в пижаме. А потом все вернется на круги своя.
Врач тем временем назначил Ксанакс два раза в день, чтобы немного ослабить симптомы. Это мой обычный анксиолитик: я всегда держу его при себе на случай панической атаки. Последние годы я использовала его так редко, что иногда выбрасывала полные упаковки, потому что истек срок годности. Но в последнее время я пью его все чаще, каждые два или три дня.
Кроме Ксанакса врач назначил анализы крови, но я знаю, что это еще не все. Наконец он говорит:
– Я бы хотел, чтобы вы сходили к психиатру.
Я знала, что он это скажет, просто ждала.
– Понятно, что вы вероятнее всего похудели из-за операции
