— Да, господин.

— И всех положил?

— Так точно, господин.

— Я в тебе талант ещё на турнире разглядел, господин Шагайн. Ты экспонат не просто интересный, а особенный. Притом уже после турнира в тебе была видна искра, но когда я услышал эту историю… — помотал он головой. — Я обомлел. В общем, ты большой молодец. Таких бойцов вовеки не сыщешь, поэтому мы уже отметили твоё поступление. Ещё не новобранец, а уже в одиночку разбиваешь отряды тварей.

Я молча глядел в окно.

— Ни для кого не секрет, что чем дальше тварь от тумана, тем она слабее. Мне повезло.

— Не-е-ет, тебе не повезло, — возразил Оболенский, мотая головой. — Тебе-то как раз и не повезло наткнуться на тварей. Притом наткнуться ещё до того, как ты прибыл в подразделение. Повезло людям, которые ехали с тобой! Вот им повезло! В любом случае, я рад, что ты жив и почти здоров.

— Спасибо. У меня вопрос.

— Да? — поднял брови столп.

— Где были спасатели? Почему в поезде не было людей высокого ранга?

— Как это не было? — усмехнулся Оболенский. — В каждом поезде есть два человека ранга «мастер» на всякий случай. Они же жандармы. Их трупы пока не нашли, но есть вероятность, что убиты они были ещё до нападения паукообразных. Оттого и шорох, господин Шагайн. Оттого и шорох.

Вот как. Я молча кивнул и снова уставился в окно.

Устроить такую западню может далеко не каждый.

Пропетляв по узким улицам, наша машина выехала на окраину города. Было видно, что в этом городе каждый дом больше напоминает крепость с узкими окнами и тяжёлыми бронированными ставнями. Такие на Триаде строили в крупных городах, поэтому большого удивления, как в центре Московии, я не ощущал.

Пока мы сидели в машине, Оболенский рассказывал о правилах и жизни Дозора. Он говорил, что здесь законы совершенно другие, и если даже ты состоишь в благородном роду, это не имеет никакого значения. В первую очередь Дозор подчиняется Императору.

Более того, по словам Оболенского, Дозор занимается не только защитой городов, но и добычей артефактов из тумана. Каждый Дозорный проходит проверку на наличие найденных артефактов, чтобы не было ситуаций, где один воитель заставляет других слушать себя, имея случайно найденный артефакт.

Разговоров было много, но чем больше я слушал, тем сильнее убеждал себя в том, что схожесть Дозорных с воителями Триады не так уж и велика.

— Прибыли! Выгружаемся, господин Шагайн!

Я вышел сразу за столпом Империи и оглянулся по сторонам.

Заметив моё любопытство, Оболенский тут же пояснил, что передо мной расположен учебный центр — специальной учреждение, с которого начинается путь Дозорных. Что-то на подобие академии, что даёт необходимые минимальные знания о выживании в зонах аномалий.

Центр был немаленьким зданием, и людей здесь было тоже довольно много. Он делился на разные корпусы и являлся опорной базой тридцать пятого подразделения.

Мы прошли через вход и показали документы охраннику, после чего нас пустили вовнутрь. Глядя по сторонам, я зашагал в приёмную, где мои документы снова были поданы на проверку. После некоторой бумажной волокиты мне выдали карточку-удостоверение.

Оболенский всё это время ожидал меня за дверью. И как только я вышел, мужчина проводил меня до другого кабинета. На этот раз он вошёл вместе со мной.

В кабинете, перед нами, сидел сухой дедок с седой бородой и очками, сползающими по длинному красному носу. Он посмотрел на нас с приподнятой бровью.

— Добрый день, господин Ткачов, — подал голос Оболенский, улыбаясь. — Вот, привёл ещё одного. Парень слегка задержался.

— Пусть проваливает, нам такие не нужны, — отмахнулся дед и снова углубился в газету. Поднял глаза на меня. — Ты всё ещё здесь?

— Это Константин Шагайн, господин Ткачов, — чуть ли не прошептал Оболенский, положив руку на моё плечо. — Та история с поездом. Ну, вспомнили?

Дед замер с приоткрытым ртом. Посмотрел на меня ещё раз, в миг поднялся на ноги и кивнул в знак уважения.

— Что ж ты раньше не сказал, что передо мной стоит господин Шагайн, — голос старика тут же стал уважительным. — Итак, уважаемый, присаживайся.

Я присел напротив старика, Оболенский занял диван у двери.

В течение получаса на меня сыпался шквал вопросов. От места рождения до наличия кариеса. Старику было интересно всё, но порой мне приходилось уходить от ответов. Знать о том, что я изгнан из рода, ему не обязательно. К тому же, у меня есть все необходимые документы, чтобы ответов на эти вопросы избегать.

Но вот что касаемо тумана, моих возможностей и физических кондиций, врать было бессмысленно, да и незачем, поэтому и ответы были вполне откровенными. Я описал свой опыт в бою с тварями из тумана, рассказал обо всех своих возможностях. На вопрос «откуда ты знаешь» отвечал «вычитал из учебников». Так же отметил свои недочёты, над которыми работаю.

После «собеседования» старик Ткачов завис на секунду, почмокивая губами.

— Так, ну-с… всё ясно. Одного лишь не могу понять. Здесь написано, что ты совсем недавно стал простолюдином, а был бездомным. Не будь в твоём резюме турнира и истории с поездом, отдал бы тебя в слабые ряды. И в лучшем случае ты бы заимел возможность посещать аномалии через год, а сейчас… даже и не знаю.

Я поджал губы.

— Парень выходец из княжеского рода, господин Ткачов, — тут же махнул рукой Оболенский. — Можете закрыть глаза на эти детали. Притом я не позволю никому такой талант держать взаперти. У парня моё рекомендательное письмо, что вам ещё нужно?

— Да, я вижу, — старик открыл залитое кровью письмо. — И сколько парню нужно времени?

— Дай ему пару месяцев, и я возьму его в Дозор.

Пока они обсуждали моё будущее обучение, я сидел с задумчивым лицом. Два месяца, значит.

— Ну-с, тут всё ясненько, — заключил дед. — В таком случае, вы приняты, господин Шагайн. Дескать, оторваны с руками и ногами.

Я хмыкнул, поднимаясь на ноги и собирая в охапку документы.

— Я свободен, господин Ткачов?

— Приятный молодой человек, приятный, — улыбался дед, любуясь мной. — Думаю, сработаемся. Да и столп наш редко в людях ошибается. Точнее, никогда. Не уходи никуда, объявлять тебя в Дозорные буду.

Я всё ещё стоял на ногах, дед же встал следом. Но вместо «объявления» он пошагал куда-то в другую комнату. Провёл там около получаса и вернулся с небольшим тёмно-серым голубем в руке.

— Итак, Константин Шагайн, объявляю вас учеником тридцать пятого военизированного подразделения Российской Империи, — дед говорил с поддёрнутым подбородком. — Отныне вы встаёте на службу в Дозор. По традиции, мы вручаем вам символ Дозорного, — он протянул голубя мне, тот взмахнул крыльями и упал на моё плечо. — А именно мутированного голубя из зон аномалий.

Я поморщился.

— Зачем они нужны?

— Голуби сообщают о смерти своего хозяина в зонах тумана, — отозвался Оболенский. — Без него никто не поймёт, когда тебя убили, что с тобой стало и где лежат твои остатки.

Идея неплоха, но… использовать мутировавших от аномалий голубей как-то… неэтично что ли.

— Да, — кивнул дед в подтверждение словам Оболенского. — А теперь на «ты». Ты свободен, ученик. Вроде, я всё сказал.

Я усмехнулся. Дедовщина вошла в силу.

Мы вышли из кабинета, и Оболенский повёл меня на выход. После чего проводил до одной из казарм, в которой не было никого, пожелал всего доброго — и скрылся с виду. Я же подошёл к своей койке, устало рухнул на кровать и стащил с себя куртку.

Посмотрел на голубя. Тот слегка склонил голову.

— И что мне с тобой делать? — спросил я, не понимая. — Ты что-то понимаешь вообще?

Голубь чётко кивнул.

— Чудо аномалии, — покачал я головой, усмехнувшись. — Есть имя?

Голубь мотнул головой.

— Ладно, раз твоя цель быть свидетелем моей смерти, назову тебя… Эрлик. Так на Триаде прозывают судью загробного царства, — осведомил я. — Нравится?

Пернатый закивал.

Вот и договорились. Я, морщась от режущей боли незаживших ран, прилёг на койку. Раны всё ещё отчётливо давали о себе знать, и каждый вдох мне давался с трудом. Я решил прикрыть глаза и снова углубиться в ту самую часть организма, где скрывалась родовая «прана».

После убийства Паука та более не тревожила меня. Она просыпалась только в момент, когда могла почувствовать опасность. Так я думал, пока не произошло странное.

Стоило мне коснуться родовой «праны», как та внутри запылала огнём и возжелала вырваться наружу. Странно, но…

Я снова поглядел на голубя. Тот поморгал чёрными глазками.

Сожри