и гигантские блоки обнажились. Ветер нанес на них землю, и на титанических склонах выросли трава и деревья. Их корни вместе с ветром, дождем и холодом медленно разрушали искусственную гору, но пока она еще возвышалась над ландшафтом.

Из густых низких кустов на Саундерса злобно уставилось лицо исковерканной статуи. Мартин вгляделся в него и тут же с содроганием отвернулся. Рука человека никогда не высекла бы из камня такое.

Знакомая местность изменилась: куда-то исчезла река, а в отдалении блестело озеро, которого раньше не было. Холмы казались ниже, их покрывал лес. Возле основания пирамиды стоял звездолет — огромная машина, устремленная в небо. На его корпусе пылал солнечный блик. Рядом работали люди.

Крик Саундерса завис в неподвижном воздухе. Он и Белготай начали спускаться по крутому склону, цепляясь за деревья и лианы. Люди!

Нет… не все они были людьми. У подножия пирамиды без какого-либо надзора трудился десяток больших сверкающих машин. Роботы. А в группе существ, которые, повернувшись, уставились на путешественников, было двое приземистых, покрытых голубым мехом, с мордами вместо лиц и шестипалыми руками.

Потрясенный Саундерс неожиданно понял, что видит перед собой разумные существа с другой планеты, и стал разглядывать только людей.

Все они были высоки, с утонченными аристократическими лицами, их спокойствие казалось прирожденным. Их одежду нельзя было описать — казалось, их окутывает радужное сияние, непрерывно меняющее цвет и форму. Так, должно быть, выглядели древние олимпийские боги, подумал Саундерс, существа более великие и прекрасные, чем человек.

Но голос одного из них оказался человеческим — низким и звучным, хотя слова были совершенно непонятны. Саундерс с досадой вспомнил, что забыл прихватить психофон, но один из покрытых голубым мехом инопланетян уже достал небольшой, усеянный кнопками шар, из которого тут же донесся знакомый голос-переводчик: «…путешественники во времени».

— Очевидно, из весьма отдаленного прошлого, — заметил другой человек.

Черт бы побрал этих жителей будущего! Саундерсу показалось, что неожиданно выпорхнувшая из высокой травы птица удивила их гораздо больше, чем машина времени. Неужели путешественники во времени не достойны хотя бы рукопожатия?

— Послушайте! — рявкнул Саундерс, чувствуя, что его раздражение — всего лишь реакция на страх, который внушала ему эта компания. — Мы попали в беду. Наша машина не может перенести нас в прошлое, и мы должны отыскать эпоху, в которой известно, как обойти этот эффект. Вы можете нам помочь?

Один из инопланетян покачал звериной головой.

— Нет, — ответил он. — Физике неизвестен способ возвращения во времени дальше чем на семьдесят лет. За этой границей потребление энергии бесконечно возрастает, и…

Саундерс застонал.

— Это мы и без вас знаем, — грубовато буркнул Белготай.

— По крайней мере, отдых вам не помешает, — уже более приветливо произнес один из людей. — Мы с интересом выслушаем вашу историю.

— За последние несколько тысяч лет я ее рассказывал столько раз, что сбился со счета, — резко бросил Саундерс. — Не послушать ли теперь вас — ради разнообразия?

Незнакомцы обменялись негромкими словами. Саундерс не сомневался, что перевел бы их и без психофона: «Варвары… детская эмоциональность… ладно, развлечем их немного».

— Мы — члены археологической экспедиции, раскапывающей пирамиду, — терпеливо начал один из них, — сотрудники отделения Галактического института, изучающего сектор Сириуса. Мое имя лорд Арсфел Астракирский, а это мои подчиненные. Негуманоиды, если вам интересно, родом с планеты Куулхан, чье солнце не видно с Терры.

Саундерс с невольным изумлением перевел взгляд на возвышающееся над ними колоссальное сооружение.

— Кто его построил? — выдохнул он.

— Никто не знает, для чего иксчулхи возводили такие сооружения на всех завоеванных ими планетах. Пока что никому не известно, кем они были, откуда явились и куда в конце концов ушли. Мы надеемся, что в их пирамидах отыщутся некоторые ответы на эти вопросы.

Собеседники понемногу расслабились. Люди из экспедиции искусно выведали у Саундерса и Белготая их истории и интересующую их информацию о теперь уже почти доисторических эпохах. Взамен путешественникам сообщили кое-что из недавней истории.

После сокрушительных войн, развязанных иксчулхами, Галактика на удивление быстро возродилась. Новейшие методы математической психологии сделали возможным как объединение людей, живших на миллиардах планет, так и эффективное управление ими. Галактическая Империя с неизбежностью стала эгалитаристской, поскольку одним из ее основателей была фантастически древняя и развитая раса с планеты, которую люди называли Вро-Хи.

Мирная, процветающая, населенная множеством рас со своими культурами, Империя начала развивать науки и искусства. Она уже отметила десятитысячный год своего существования, и невозмутимый Арсфел, казалось, даже не сомневался, что она будет жить вечно. А как же варвары на периферии Галактики и в Магеллановых Облаках? Чушь! Со временем Империя цивилизует и их, а пока они — лишь досадная помеха.

Хотя Сол и располагался в пределах Империи, его считали почти что варварской звездой. Цивилизация сконцентрировалась вблизи центра Галактики, а Сол находится в отдаленном и бедном звездами регионе космоса. Немногочисленные крестьяне, живущие на Земле, имеют лишь редкие и случайные контакты с Империей, когда с ближайших звезд прилетают корабли, но это мало что меняет. Можно считать, что человечество позабыло свой древний дом.

Эта картина почему-то опечалила американца. Он подумал о старушке-Земле, одиноко летящей в космической пустоте, о великой заносчивой Империи и обо всех могучих доминионах, успевших рассыпаться в пыль за прошедшие тысячелетия. Но когда он рискнул предположить, что и эта цивилизация тоже не бессмертна, его немедленно завалили цифрами, фактами, логикой и причудливыми параматематическими символами современных психологов. Ему убедительно доказали, что нынешняя структура общества непоколебимо стабильна — и десять тысяч лет истории не представили ни единого доказательства, опровергающего научные теории.

— Сдаюсь, — признал Саундерс. — С вами я спорить не могу.

Путешественников провели по огромным помещениям звездолета, по роскошным апартаментам экспедиции, показали сложнейшие мыслящие машины. Арсфел попытался продемонстрировать им свои произведения искусства, записи музыки, психокниги — но безуспешно. Это оказалось выше их понимания.

Дикари! Смог бы австралийский абориген восхищаться Рембрандтом, Бетховеном, Кантом, Эйнштейном? Смог бы счастливо жить в людском муравейнике Нью-Йорка?

— Поехали лучше дальше, — пробормотал Белготай. — Здесь нам нечего делать.

Саундерс кивнул. Для них это оказалась чересчур развитая цивилизация, и в ее непостижимой огромности они могли стать лишь жалкими пенсионерами. Лучше снова отправиться в путь.

— Я посоветовал бы вам двигаться вперед длинными прыжками, — сказал Арсфел. — Галактическая цивилизация не доберется сюда еще многие тысячи лет, и, конечно же, какая бы туземная культура со временем ни развилась на Соле, она не сможет вам помочь. — Он улыбнулся. — И неважно, если вы проскочите то время, в котором будет изобретен нужный вам процесс. Уверяю вас, записи о нем не будут утеряны.