Он неторопливо отхлебнул вина. Данхар в пару глотков осушил кубок и утер рукавом губы:

— Даже если сам Исварха прислал сюда племянницу, она должна умереть!

— Ты говоришь страшные вещи, друг мой. Если бы я не знал тебя столько лет, я бы, пожалуй, решил, что ты от злобы лишился рассудка… Но мы слишком давно знакомы. Угощайся. — Аршалай указал на стоящие на столе закуски. — И все же я не могу понять — откуда такая ненависть? Это тайна?

— Какая уж теперь тайна, — буркнул Страж Севера. — Между нашими семьями кровь. Гауранг убил мою младшую сестру и обесчестил род Хурз. Были те, кто утерся и ныне продолжает служить Афайя. Старейшины решили: ссориться с Гаурангом себе дороже, и согласились замять это дело. Но мы, дети Равана, втайне решили мстить… — Он стиснул кулаки. — Увы, я был молод и глуп! Шираму в то время не было восьми лет, а его сестры были еще моложе. Я пожелал явить великодушие и сказал, что не стану брать с них кровь за отца. «Ты делаешь большую ошибку и еще поплатишься за нее, — сказала старшая сестра. — Ненависть дольше человеческой жизни, а дети вырастут быстро…» Как же права она оказалась! Годы пронеслись стрелой, и вот пришла Марга, чтобы ударить меня в спину. Но я отвечу на удар ударом…

Данхар поднял кулаки и вдруг поморщился.

— Что такое? — сочувственно глядя на друга, спросил Аршалай.

— Во рту какое-то жжение, — удивленно ответил накх.

Слова его прозвучали медленно и неуверенно.

— Да, — вздохнул наместник. — Жжение. И язык немеет, чувствуешь? Ничего, скоро рот онемеет полностью.

Дахнар вдруг затрясся, точно от блошиных укусов.

— Мурашки по всему телу, — продолжал наместник, быстро обходя стол, чтобы он оказался между ним и накхом.

Данхар шагнул следом и потянулся к рукояти меча. Аршалай резво отпрыгнул назад, отметив:

— Зрачки уже расширились.

Страж Севера еще раз шагнул, покачнулся и тяжело оперся о столешницу. Он пытался выхватить меч, но пальцы лишь скользили по коже рукояти.

— Вижу, мое вино не пошло впрок. Я почти удивлен. Неужели Слезы Первородного Змея тебе не по вкусу?

На лбу Данхара выступил пот. Он со стоном схватился за живот и рухнул на колени.

— Так-то, — холодно глядя на него, сказал Аршалай. — Как последнюю милость, по нашей старой дружбе я прикончу тебя до того, как тебя начнет рвать и ты перепачкаешь мне чистые скобленые полы. Негоже столь грозному воителю умирать в собственном дерьме и блевотине… Но послушай меня до того, как сдохнешь. Я всегда терпеть тебя не мог! Гадючий выродок, почти двадцать лет державший в страхе весь край! Ты стоял у меня за спиной, как смерть, занесшая свой меч! Каждый день я помнил, что ты можешь отправить меня на плаху… Ты тоже знал это — и делал в Бьярме все, что хотел, будто это ты, а не я, имеешь здесь власть! — Аршалай наклонился к искаженному судорогой, мертвенно-бледному лицу накха. — Но и я многое о тебе узнал, — прошипел он. — Я знал, как ты величаешь меня в разговорах со своими родичами… Знал, что ты спишь с моей женой, — не то чтобы мне было до нее большое дело, а все же как-то неприятно… Но я никогда не прощу тебе ту жареную белку! И гнусную рыбу, которую ты мне предложил, сперва изваляв ее в золе, я не забуду! «Уж я его попотчую», — мечтал я тогда. И вот настал мой черед. Что, не по нутру угощение? Ну прости! — Он протянул руку к корчившемуся от боли Данхару и выдернул из ножен один из его клинков. — Каково накху погибать от своего же меча? — Аршалай с любопытством оглядел сверкающее лезвие из небесного железа. — Признаюсь, никогда раньше не рубил голов. Однако, надеюсь, удара в два-три управлюсь. Я же не виноват, что у тебя такая бычья шея.

* * *

Спустя недолгое время Аршалай, почти такой же бледный, как еще недавно Страж Севера, распахнул дверь и крикнул слуге:

— Позови жреца!

Собиратель сказок из Яргары сразу появился на лестнице, будто только и ожидал приглашения.

— Данхар мертв, — объявил наместник. — Твое лекарство сделало свое дело. Можешь передать тем, кто тебя послал, что я неуклонно верен государю и готов исполнить любой его приказ.

Старый жрец молча кивнул. Потом спросил:

— Ты принял, что я тебе сказал?

— Да, — утирая со лба пот, ответил наместник. Руки его дрожали.

— Тогда все будет хорошо. На, выпей. — Старик протянул Аршалаю еще один небольшой сосуд. — Это зелье поможет твоему сердцу стучать сильно, как перед долгожданной любовной встречей. Весь нынешний день пей побольше подсоленной воды. И ничего не бойся.

— Легче сказать, чем сделать, — пробормотал наместник.

Он никогда не был слишком чувствительным человеком, но перед ним все еще стояло перекошенное лицо Данхара, в полузабытьи пытающегося уползти от его неловкого меча. На подкашивающихся ногах наместник начал было спускаться по лестнице, но вдруг, что-то вспомнив, остановился и махнул рукой слуге:

— Передай мой приказ страже. Здесь могут появиться накхи с серыми лентами в косах. Улыбаться, открывать ворота — вести себя как обычно. Но лишь они окажутся во внутреннем дворе — убейте всех. В бой не вступать! Стреляйте в спину — так надежнее.

Глава 7

Отец и сын

Три всадника неспешно ехали по дороге. Изредка встречавшиеся им навстречу возы сразу отворачивали в сторону, возницы спускались на землю и почтительно стягивали шапки. И неудивительно — один из всадников, богато разодетый, с длинными светлыми волосами, был явно из столичных арьев, каких редко видели в Бьярме. То был Анил, вновь везущий важное и тайное послание. Сопровождали его два накха — один из бывших воинов Данхара, хорошо знающий окрестности Великого Рва, и Вирья.

— Нынче к вечеру будем у наместника, — сообщил Анилу накх, оглядывая лес по обе стороны дороги.

— Хорошо бы! Я уже устал ночевать возле костров. Не знаю, как вам, но мне до колик хочется заночевать в тепле под крышей. Отведать горячей похлебки, а не глодать сухие лепешки и соленое мясо…

Средних лет накх, давным-давно ощущавший себя местным жителем, пожал плечами:

— Большинство здешних людей пекут лепешки из осиновой коры, примешивая к ним немного ржи. А мясо так и вовсе едят сейчас лишь по праздникам.

— Почему? — удивился Анил. — Леса полны дичи. А бьяры наверняка неплохие охотники…

— Верно, неплохие. Да только в селениях остались лишь колченогие старики и бабы с детьми. Всех мужчин