Шрифт:
Закладка:
Хаста застонал от досады:
— Послушай, Марга…
Туоли, затаив дыхание, следил за разгоравшейся перебранкой.
Накхини внезапно умолкла и напряженно прислушалась. Со двора долетело тревожное ржание коней. Затем раздались истошные крики.
— Что там?!
Марга вскочила на ноги:
— Засада!
Она выскочила из избы, едва не зацепив притолоку. Увиденное снаружи заставило ее замереть. Не ведающие страха накхи, которые только-только начали располагаться за воротами на привал, повскакав на коней, улепетывали кто куда, не разбирая дороги. Некоторые силились удержать несущих во весь опор коней, но большинство криками понуждали их скакать еще быстрее…
— Это еще что? — изумленно огляделась накхини.
Внезапно она увидела в воротах громадного зверя. Он был выше лося и стоял, низко наклонив голову. Бурая колючая холка возвышалась над торчащими комлями. Морда с оскаленными клыками принадлежала скорее злому духу, чем живому существу. Маленькие красноватые глаза неподвижно смотрели прямо на девушку. Казалось, чудовище нарочно ловило ее взгляд.
— О Мать Найя… — прошептала Марга.
Верно, ей мерещится, такого зверя быть не может! Рука медленно потянулась к рукояти меча. В следующий миг виски девушки пронзило будто раскаленной иглой. Марга упала лицом в снег и с воем начала кататься возле крыльца.
Если бы Хаста увидел этого зверя, то сразу же узнал бы его. Жрец не участвовал в самой Великой Охоте, но чучело «волчьего секача» хорошо рассмотрел и даже зарисовал. Но только он дернулся к двери вслед за Маргой, его остановил голос Туоли.
— Сидеть! — прорычал бьяр.
Рыжий жрец обернулся и застыл на месте. Мальчишка, отбросив сеть, целился в него из лука.
— Ты не жрец Северного храма, — вставая с лавки, проговорил Туоли. — Ты либо отступник, либо самозванец. Не знаю, как вы нас нашли, но ты привел сюда накхов, чтобы схватить моего государя. Только шевельнись, Метта стрелу в тебя всадит!
— Вот и поговорили, — уныло пробормотал Хаста, со вздохом поднимая руки и прислушиваясь к воплям снаружи.
Судя по всему, ничего хорошего там не происходило. Вдруг, перекрывая шум, со двора долетел знакомый юношеский голос:
— Эй, Линта, Туоли! Что тут делается? Вы живы?
Рыжий жрец подскочил на месте.
— Аюр! — вырвалось у него.
— Он самый, — буркнул Туоли. — Выходи на двор, самозваный жрец. И не вздумай бежать. Не родился еще человек, которому бы удалось обогнать стрелу.
— Клянусь Исвархой, я не стану бегать, даже если твой сын опустит лук!
— А если не опустит — тем более не станешь. Шагай себе да помалкивай!
— Весьма убедительно, — кивнул Хаста и, не опуская рук, направился к выходу.
Двор был снова пуст, только истоптан копытами. Накхи исчезли — все, кроме Марги, неподвижно лежавшей около крыльца.
Хаста с изумлением огляделся. Что стряслось? Отчего так орали накхи? Что с Маргой? И где Аюр? Не почудился же ему знакомый голос!
— Хаста, дружище! Как я рад тебя видеть!
Царевич, в пушистой дохе, появился в воротах и, оттолкнувшись длинной острой палкой, лихо въехал на двор. На ногах у него были широкие, подбитые оленьим камусом лыжи. При виде Хасты лицо Аюра озарилось широкой улыбкой и он замахал ему рукой в варежке.
— А уж я-то как рад, — отозвался Хаста. — Бросился бы к тебе навстречу, да только со стрелой в спине боюсь не добежать.
Аюр рассмеялся:
— Туоли, здравствуй! Метта, опусти лук, это мои друзья!
Он присел и принялся отвязывать лыжи.
— А Ширам с тобой? И что за накх лежит у крыльца?
— Ширам не смог явиться сам, — ответил Хаста, опуская руки. — Это его сестра. Если твои люди не возражают, я постараюсь выяснить, что с ней произошло.
— Да, конечно!
Аюр несколько удивленно поглядел на мрачного Туоли:
— Так что у вас стряслось?
— Ты опять ведешь себя чудовищно доверчиво, — раздался позади царевича резкий старческий голос, заставивший Хасту вздрогнуть. — Друзья, говоришь? Это накхи-то? И вот этот вражий соглядатай?
Во двор не спеша вошел невысокий щуплый старичок с редкой бородой и яркими желтыми, как у лесного кота, глазами. Хаста мгновенно понял, кто это. Он никогда прежде не видел главу Северного храма — зато вспомнил некую садовую беседку, услышал крики сгорающих заживо стражников…
— Ты называл другом лишь одного накха, — продолжал старик, обращаясь к Аюру. — Который прежде всего желал спастись сам и, чтобы не лишиться головы, спасал тебя. А этих ты не знаешь вовсе! И ты в самом деле думаешь, что они желают помочь тебе?
— Накхи — зло, — подтвердил стоящий на крыльце Туоли. — Когда в прежние времена я служил у наместника в Майхоре, всякий знал, кому поручают самую грязную работу. Бьяры, проклиная врага, говорят: «Пусть за тобой придет Данхар!» Вот эта злобная девка, — он указал на Маргу, — собиралась пытать меня, пока я не скажу, где молодой государь. А там, в избе, валяется сеть, какими они ловят беглецов. Хорошо, что Метта был в шапке, — когда такая прилипает к лицу, отрывается вместе с кожей! Если бы самозваный жрец не остановил накхини…
— С чего ты решил, что Хаста самозванец? — удивился Аюр. — Он самый настоящий жрец. Мой дядя Тулум доверил ему сопровождать меня в дни Великой Охоты, а это о многом говорит.
— Да, это говорит о многом, — пробормотал Светоч. Но в следующий миг добавил громко: — Говорит лишь о том, что святейший Тулум и впрямь в союзе с мятежниками! Скажи, Аюр, — кто первый наследник трона, если вдруг ты исчезнешь?
— Мой дядя Тулум. Однако он никогда не помышлял о престоле.
— По когтям узнаю льва, по ушам — зайца, — насмешливо отозвался верховный жрец. — Смотри сам: мы видим здесь ближнего человека твоего дяди в кругу накхов. И они явились сюда, разыскивая тебя! Призови на помощь здравый смысл…
Хаста, стоявший на коленях подле стонущей от боли Марги, при этих словах поднял голову.
— Кому, как не Светочу Исвархи, главе Северного храма, рассуждать о заговоре в столице? — воскликнул он. — Он ведает, кто открыл двери и кто вошел в них! Многое Господь открыл Светочу, и многое он знает так, будто видел воочию! Но и мне, при малости моей, великое Солнце дарует порой неясные образы. Вот, скажем, дом, на ограде которого — вепри, идущие в ряд. И легкая беседка в саду, а под нею — тайное жилище… — Хаста прикрыл глаза ладонью. — Я вижу, как человек, поразительно похожий на Светоча, выходит оттуда и беседует с хозяином того сада… Я вижу, как хозяин говорит, что в городе неспокойно и следует прятаться в ином месте, более надежном… Где
