– Ты хочешь знать, почему нам пора уходить? – спросила она.

– Ну.

– И почему именно в Тяньцзинь?

– Не тяни.

– Тогда слушай и не перебивай. Во-первых, Тяньцзинь – очень, очень богатый и жирный город, и в нём золота не меньше, чем в Пекине. Во-вторых, рано или поздно армия генерала Не или международная эскадра, что стоит в Печелийском заливе, кинется выручать богдыханшу. Значит, в Пекине скоро появятся их войска. А твои фанатики против пушек и ружей регулярной армии не продержатся и недели – шпана, она и есть шпана!

Не перебивай! – рявкнула она, увидев его попытку вступиться за ихэтуаней. – Если бы я тебе вовремя не подсказала уничтожить все телеграфные столбы и разобрать железную дорогу, то армия генерала Не уже была бы в столице. А так какое-то время у нас ещё есть, но недели две-три, не больше. Боюсь, что слухи об атаке ихэтуаней на Посольский квартал уже докатились до эскадры. Так что иноземцы обязательно попытаются пробиться к своим посольствам, и вот это уже опасно – ты должен им помешать.

– Как? – отмахнулся Чжан.

– Организовать засаду на железной дороге, где-нибудь между Тяньцзинем и Пекином. Например, в городке Лофань. Там стоит артиллерийская часть армии Дун Фусяна. Точно не знаю, как она правильно называется, но у лофаньских вояк есть пушки на колесах, точно такие, как те, что ваши прозевали в Посольском квартале. Да не дёргайся ты, я же знаю, что тебя там не было. Слушай дальше.

На станции надо организовать засаду. Только ихэтуани сами не справятся, значит, нужно, чтобы туда отправились солдаты Фусяна. Пусть они встретят иноземцев пушками и ружьями, а твои ихэтуаньцы разберут железную дорогу с двух концов от поезда. Тогда ягунцзы попадут в ловушку. Пешком из Лофаня они уже не смогут ни добраться до Пекина, ни вернуться в Тяньцзинь. И ты станешь победителем «белых дьяволов»!

Чжан заинтересованно заворочался на кровати.

– А что дальше?

– А дальше мы с тобой поведём ихэтуаней на Тяньцзинь. Поэтому из Пекина ты должен увести столько людей, сколько сможешь. Пусть этот жалкий Совет сидит в столице и кидается камнями в Посольский квартал. Ты же возьмёшь Тяньцзинь! Там к твоей армии присоединятся ещё не меньше двадцати – тридцати тысяч восставших. Мне докладывали, что с Шаньдунской территории уже выдавили твоих революционеров. Сейчас по всем дорогам в Тяньцзинь двигается тысяч пятьдесят красноповязочников. Уверена, без богдыханши и её генерала Ю Шикая там не обошлось. Если начали душить восстание в Шаньдуне, значит, скоро доберутся сюда. Богдыханша – змея, одной рукой вам, дуракам, чай наливает, а другой Ю Шикая на пост военного губернатора провинции Шаньдун назначила. Но для нас это даже хорошо.

В Тяньцзине ты перережешь христиан и объединишь своих и шаньдунских ихэтуаней. И вот это уже будет твоя собственная армия. Только после этого ты вернёшься в Пекин. Вернёшься победителем, за которым будет стоять армия в пять, нет, в десять раз больше, чем у Совета. Кто тогда станет главным вождём восстания?

Лянь так горячо мотивировала Чжана на поход в Тяньцзинь, что сама чуть не поверила в то, что только что наплела. Обалдевший от нарисованных перспектив Чжан ловил каждое слово, принимая её речь за очередное пророчество.

– Я сделаю всё, как ты скажешь, Великая колдунья, – сверкая глазами, выдохнул он.

Ну вот, перестаралась, подумала Лянь, а я сегодня ещё хотела небольшого разгрузочного секса. Похоже, не получится – вон как разгрузчик загрузился, улыбнулась она невольному каламбуру. Наверное, уже мечтает, как скачет с красным флагом на белом коне впереди армии своих ихэтуаней. Пусть мечтает. Главное сделано, с места я его сдвинула, дальше пойдёт легче.

Теперь нужно думать, как столкнуть лбами армию генерала Не с иноземцами. Эх, как было бы шикарно! Пока они мерились бы, кто кого, я со своими парнями успела бы перетрясти толстосумов и тихо уйти в Шанхай, да не морем, а по каналу. Почему по каналу? Да потому что это и есть то самое третье условие. Все захоронки с золотом – и старые, и последние – у меня там. Хороший план, сама себя похвалила Лянь. Пора нашего революционера приводить в чувство.

Она приблизилась к замечтавшемуся Чжану и вкрадчиво спросила:

– Скажи, ты хочешь делить власть с Советом? Или ты – тот, в кого я поверила? Тот, кто сможет собрать в один кулак всех ихэтуаней и возглавить восстание?

– Да понял я, идём в Тяньцзинь, – поднял руки Чжан. – Когда выступаем?

– Такой ты мне нравишься больше, – сексуально промурлыкала она и тут же перешла на деловой тон. – Сразу, как будем готовы. Ты мне лучше скажи, богдыханша обещала помощь армии в борьбе с иноземцами?

– Да, как ты и предсказывала, сразу после того, как мы согласились снять требование о смене Маньчжурской династии, – кивнул Чжан.

– Ещё бы, – усмехнулась Лянь, – под стенами Запретного Города собралось почти девяносто тысяч оборванцев, а её войска разбросаны по всей провинции. Самые боеспособные и многочисленные сейчас стоят под Тяньцзинем, а без солдат она что угодно могла наобещать.

– Ты думаешь, она нас обманула? – вскинулся Чжан.

– Хотела, – подтвердила Лянь, – но есть я. А я её вижу насквозь. Мы её на её же хитрость возьмем. Сейчас садишься на коня и галопом скачешь к Дун Фусяну. Уж не знаю, чтó ты ему скажешь, но без его приказа всем командирам китайских войск оказывать тебе содействие не возвращайся! Понял?

– Понял! Конечно, понял! – До Чжана стало доходить, какие возможности может открыть ему документ, подписанный самим Дун Фусяном. – Да с такой бумагой любой командир регулярных китайских войск со всеми его пушками и ружьями обязан будет подчиняться мне! Колдунья моя, колдунья! – восхищённо воскликнул он, подхватывая Лянь на руки. – С такой бумагой я уже сегодня стану главным среди вождей!

– Станешь, – согласилась Лянь. – Но не сегодня, а после Тяньцзиня. А документ тебе ещё получить надо, – усмехнулась она. – Дун Фусян – старик вредный. Справишься ли? – подначила колдунья.

– Да я вырву эту бумагу у него из глотки, – вспыхнул Чжан и бросился к выходу.

Какой он предсказуемый, презрительно подумала интриганка, но пока нужен, да и в постели хорош.