«Иначе абзац», – добавлял он, когда в сотый раз нравоучительствовал ученику о свободе.

Мархи взял посох, который оставил рядом с музыкальной шкатулкой, больше похожей на коробку из-под стиральной машины, и пошел следом. Пребывать наедине с несдержанным оборотнем ему не очень хотелось. Душевные раны после первого дела все еще не зажили, и он прекрасно помнил, в кого может перевоплотиться белобрысый индиец.

– Лихо ты с молодцами-удальцами совладал. Не зря Безым на охоту таскал, – остановившись на пыльной дороге, похвалил старый отшельник и посмотрел через марово плечо.

Искал ученика, не иначе.

– Они сами напросились, – ответил Мар и отодвинулся, чтобы не заслонять вид дверного проема, из которого должен был выйти Ал.

Совсем недавно, с приходом черноокого шамана в таверну, на него обратило внимание с дюжину угрюмых лиц. Любопытство и агрессия считывались в каждом движении, жесте горожан, которые собрались в знаменитой питейной, чтобы забыться и отвести душу. И злость их имела причины. Уже месяц, как в местечке под названием Икракс, случались массовые самоубийства, повода для которых законники никак не могли найти.

И тут, будто случайно, но назло, в таверну, где собираются местные альфа-, бета-самцы и шахтеры, вошел тип в черной кожаной маске, дорогой траурной одежде и с костяным посохом в руках. Мало того, с навершия шеста на людей бросала взгляд чрезвычайно реалистичная и пугающая до дрожи, маска, обрамленная мехом соболя.

Странно? Да. Страшно? Еще бы!

– Куда спешишь, отродье Вельзевула? – нарочито грубо крикнул человек в берете, один из первых вышедший из ступора, и схватил незнакомца за плечо.

Гость скосил глаза на наглеца. Остановился.

– К ним, – ответил он и указал на двоих у барной стойки.

– Не фартит тебе, чародей. Вали отсюда, пока жив.

Вокруг Мархи раздался хохот и одобрительные возгласы остальных.

– Прости, – шепнул парень грубияну, и его лицо словно перекосило от боли.

– Что? – не расслышав, переспросил местный дебошир, но тут же умолк, пригвожденный к столу из лакированного бамбука.

Вывернутая назад рука хрустнула, мужчина ойкнул. Секунда. Резкий удар под колено и голова в мятом берете легла на пол, заслюнявив разбитым ртом грязные доски.

– Меня прислал сюда курфюрст Рур. Дело есть, о котором вы, конечно, слышали. Еще вопросы?

Мужчины, поняв, чем светит их проступок и, чувствуя себя полными идиотами, ретировались и медленно продвинулись подальше к двери. Иметь дело с наемником правителя никто не хотел, даже самый безбашенный бандит королевства обходил прислугу вседержавца стороной.

Слухи о жестокости и садистских пристрастиях курфюрста много лет блуждали по материку, поэтому никто не смел перечить ему, ибо не рвался на голгофу раньше времени. Четвертование после повешения – та еще мечта, даже для бунтовщиков икракцев.

Увидев реакцию таверны, Хад не выдержал и с удовольствием перешел к ироничному сарказму, в коем был подкован больше остальных шаманов, чем несказанно гордился.

– Настоящие герои всегда идут в обход! – выкрикнул он с брагой в руках и пихнул в бок закипающего Ала.

Встреча бывших товарищей удалась. Это чуял старик и это осознавал Мархи. Ал же только бесился и ярился все сильнее.

– Что произошло? – задал вопрос Мар, когда питейная и разборки остались позади.

Он не спеша брел рядом с шаманом-отшельником и рассматривал удивительный мир, в который попал впервые утром.

– Очень странные дела творятся, сынок. Ровно десять оборотов вокруг звезды назад в городке покончили с собой двадцать человек. А для зажиточного полиса с громадьем уриси в недрах это просто невозможно. Тем паче, что горожане под защитой идола. Тотемное животное – Верховный Панголин.

– Уриси?

– Не слыхал?

Мар отрицательно покачал головой и резко отклонился назад, чтобы пропустить торговца тканями на трехколесном велосипеде. Чернокожая дама из овощного лотка улыбнулась статному красавцу в черном плаще и кокетливо подмигнула. Шаман подмигнул в ответ.

– Не бывал во Вселенной Ра раньше. А тут ничего.

– Девки – огонь, и нравы не такие строгие, как у монобожников, – прокомментировал любезности торговки белоголовый и показал той непристойный жест.

– Угомонись, язва. Иначе напорю, как в детстве, – рявкнул Хад и подошел поближе к путейцу. – Планета Амон – влажная и солнечная. Она плодовита и благостна для человека. А еще имеет в земле залежи уриси, камня с чудными свойствами. Уриси растапливают печи, поджигают ради освещения городских улиц и домов, а распаренным камнем и настойками из него исцеляют больных. Поговаривают, что правители живут здесь гораздо дольше челяди, так как вместо лекарств пьют разведенный уриси. Наверняка враки, но все же.

Так вот… О чем я? А, вспомнил.

Уриси есть не во всех землях Амона, но хотят ее все. Поэтому горнодобытчики торгуют камнем втридорога и платят адские налоги властям. Благоденствуют от такой добычи что хозяева шахт, что царьки, простой люд же получает крохи со стола властителей, но и тому безмерно рад. Гляди-ка, какая забавная зверушка! – отвлекся под конец рассказа старик и указал пальцем на изумрудную ящерицу, сидящую на плече нищего с белыми, невидящими глазами.

– Подайте монетку за предсказание! – крикнул слепой и подергал за ниточку, привязанную к лапке питомца.

Зверюга слегка отдернула конечность, но осталась сидеть на месте в позе гордой, замороженной мумии.

– Сколько? – гаркнул Хад и потряс мешочком перед лицом низкорослого бродяги. Зазвенел металл, отчего бедняк оживился.

– Полшиллинга, будьте добры.

– На здоровье. – Хад бросил крошечную золотую монету в грязные руки и наклонился поближе к ящерке. Мархи улыбнулся забавному зрелищу и встал неподалеку, чтобы получше рассмотреть фокус с гаданием.

Холоднокровное повернуло морду сначала к Мархи, покачало головой, подобно маленькому человечку, потом перевела немигающий взгляд на старого кама. Из разинутой пасти раздалось низкое шипение и едва распознаваемые слова:

– Панголин ждет в плену у арахнида. Сегодня быть битве. Ягодка сладкая, но опасная.

– Какая ягодка? Зачем нам про ягодку? – спросил Хад, подняв от удивления густые брови.

Почесал бороду.

– Прошу простить, Кузя говорит мало, но по делу. Сегодня до заката все прояснится. Уверяю вас, – прокомментировал непонятицу нищий и, поклонившись, отошел.

– Развели, как дитя, – решил поделиться впечатлением Мар и услышал согласный смешок за спиной.

Миссия миссией, но доверчивостью бурый медведь славился небывалой. И знали о ней не только камы. Почти каждая вылазка Хада заканчивалась потерей. То монеты выклянчит одноногая цыганка, у которой тут же отрастает недостающая стопа, то кусок краюхи получит сирота, что бежит к пьянчуге папашке на поклон.

– Верно. Учитель столько тратит на магиков и предсказателей, будто сам не может спросить о будущем у амагята, – подтвердил Ал.

Хад махнул на молодых камов лаповидной кистью и направился