Дима не лез со своими вопросами, давая Дине возможность рассказать всё самой. Всё, что она пожелает нужным.

Конечно, ужасающая гибель одноклассницы Дины нехило так поразило Диму.

— И ты до сих пор не знаешь, что произошло на самом деле? — Спросил Троицкий, продолжая обрабатывать всю получившую информацию своим мега мозгом.

— Знала бы, спала спокойнее. — Пожав плечами, проронила Дина. — Вскрытие показало, что у Дианы случился ишемический инсульт, но сколько бы я не гуглила, сколько бы книг не перерыла, я никак не могу понять, отчего он произошёл так внезапно?! Что послужило катализатором, что её мозг фактически взорвался?

— Не знаю, это вообще очень странно. Тем более, ты говоришь, что на теле не было обнаружено никаких физических следов. — Дима пытался анализировать и приходившие в его гениальный мозг идеи вызывали лишь сомнения в собственном психическом здоровье.

— Я её и пальцем не тронула. Стояла и просто кричала. Но скажи, упал бы ты замертво, наори я на тебя?! — И Дина посмотрела на Троицкого с таким сомнением, что парню вдруг захотел громко рассмеяться.

Вот обсуждаемая тема никак не подразумевала веселье.

— Это вряд ли. — Многозначительно вскинув брови, Троицкий ухмыльнулся. — Знаешь, трагическая гибель твоей подруги, конечно, дело до жути странное, но что больше меня удивляет, это то, что оказывается в девятом классе ты была отличницей?!

А Дина всё гадала, когда же Троицкий это скажет. Ведь именно это и послужило причиной их с Дианой ссоры. Успеваемость Дины.

Чарская заметила, что Троицкий фактически её высмеял по этому поводу. Не злобно, конечно. И не будь они друзьями, Дина бы хорошенько влепила старосте по зубам, устроив тому внеплановый поход к стоматологу.

Но в данной ситуации Чарская была даже благодарна Диме за то, что он сконцентрировал своё внимание не на том, что Дина едва не была судима, а на её приобретённую психическую травму — хроническая неуспеваемость.

— Ты поэтому стараешься из кожи вон лезть, чтобы и дальше оставаться двоечницей, хотя при желании переплюнула бы по успеваемости даже меня! — От Дины не укрылось то, с какой гордостью Троицкий говорил о ней. — Знаешь, это ведь надо уметь, так прятать такие вот мозги! — Троицкий ухватился пятернёй за голову Дины.

Внезапной налетевший ветер раззадорил волосы Чарской, чтобы в следующую минуту распространить их невероятно притягательный аромат перед Троицким.

— Ладно, хорош меня за мои мозги трогать! — Взбрыкнула Дина, когда Троицкий от внезапно нахлынувших чувств так и замер, держа Чарскую за голову.

Парочка вернулась в школу, но исключительно для того, чтобы забрать Димины вещи. Дима проводил Чарскую на работу, даже зашёл вместе с ней. По мнению Троицкого, Дине ещё рано узнавать о его чувствах и всё, что он делал ради милой сердцу девочки, поэтому своё поведение Дима списывал на свои потребности.

— Я есть хочу, а здесь тортики вкусные готовят. — Заметив с каким недовольством Дина смотрела в его сторону, когда тот заявил, что зайдёт в кафе, Дима быстро сориентировался, выдавая очередную байку.

Пока Дина мыла руки, переодевалась и объясняла «коллеге», почему сегодня она пришла на целых два часа раньше, Дима ждал у прилавка, тщательнейшим образом высматривая товар.

Сегодня в паре с Чарской стоял Тимур Вертинский. Хотя, это громко сказано! Если намечалась неожиданная смена Тимура, значит Дина работает за двоих.

Между Диной и Вертинским была обоюдная неприязнь с первых минут. Сама Дина не видела смысла в Тимуре, ведь из-за того, что он был сыном Ирины Петровны, он всячески совал свой любопытный нос куда не следует!

И если к Инге и Вите Вертинский редко прикапывался, то на работу Чарской постоянно жаловался. И то ему не так, и это не эдак! То кофе холодный, то горячий, то солёный, то сладкий. Чтобы зажравшийся сынок владелицы наконец-то завалил своё хлебало, следующая порция кофе была благополучно вылета Диной ему на голову. И это в тот день, когда Тимур явился в кафе вместе с девушкой, показывая той, что он может творить в кафе своей матери.

Когда Дина получила очередных пиздюлей от Тимура (непонятно, за что только), Чарская встала за кассу, поглощая свой гнев.

— Ты чего такая злющая? — Спросил Дима, который уже давно решил с выбор десерта и кофе.

— Забудь. — Отмахнулась Дина, выдыхая. — Что заказывать будешь?

Дима сделал свой заказ. Два куска радужного торта и два сливочных кофе с любимым сиропом Дины. Хоть в кафе уже находились люди, Чарская позволила себе небольшой перекус, тем более Ирина Петровна никогда не была против. Однако был ряд правил: нужно снимать фартук, если хочешь выйти в зал и только когда новых посетителей нет или её есть кому заменить, Дина может перекусить.

А есть хотелось просто дико!

— Ты как всегда мой спаситель! — Благодарно выдохнула Дина, садясь за стол и спешно отпивая из большой кружки горячий напиток. Да, ради такого счастья стоит вливать себя настоящий кипяток!

— Так себе на нормальную еду похоже, но это углеводы, они должны помочь работать быстро. — Улыбнулся Дима, ловко орудуя вилкой.

Но не судьба было нормально посидеть с другом. К столику парочки буквально спустя пару минут, пока Дина жевала торт, подплыл злющий Тимур. Девушка заметила его боковым зрением и закатила глаза от накатившего раздражения.

— Ты почему не на рабочем месте? — Шипел Вертинский, отлично парадируя змею. — Быстро за кассу!

— А ты кто, чтобы я тебя слушалась? — Не повышая голоса ответила Чарская. Она даже голову не подняла, чтобы посмотреть на ошибку природы. Так и продолжала слизывать с вилки остатки крема.

— Что?! — От наглости девушки Вертинский задохнулся. — Совсем стыд потеряла? За работу! Живо! — И взмахом руки показал Дине на её место. Не рабочее, если что.

Тимур не удержал в себе восклицание, чем привлёк ненужно внимание посетителей. Смешно же. Чтобы Вертинский не растрепал матери, Ирина Петровна в жизни не поверит, что Чарская намерено устроила конфликт, да ещё при клиентах! А камеры наблюдения, которые показывают не только картинку, но ещё записывают её со звуком, будут отличным доказательством.

Дина дожёвывает последний кусок, спокойно вытирает губки и даже успевает допить кофе. А потом кидает фразу, от которой Вертинский едва ли бешеной пеной не исходит.

— За громким голосом всегда кроется отсутствие ума и силы. — И на прощание Дина дарит снисходительную ухмылку Диме, который наблюдал за всем этим фарсом.

Троицкий знает, что на работе Чарской ему лучше не лезть на рожон. Да и с Тимуром этим