Шрифт:
Закладка:
Дождавшись, пока она успокоится, я тихо спросила:
– Ты знаешь, что мама умерла? Когда мне исполнился месяц.
Она хмуро бросила:
– Знаю. Сестре Миларе пришло письмо.
Я хотела спросить, от кого, ведь это значило, что отец или дядя – или оба – точно знали о том, что у меня есть сестра, но Кьяра не дала мне заговорить. Она четко произнесла, глядя на меня серо-голубыми с зеленью глазами, так похожими на глаза мамы:
– Лучше я скажу тебе сейчас, чем потом. Ты хотела со мной поговорить – мы поговорили. Но не пытайся со мной подружиться. Не пытайся стать моей сестрой. У нас с тобой общая кровь, вот и всё.
И, развернувшись, она оставила меня сидеть на скамейке одну.
Глава 9
Когда Кьяра ушла, на меня снова накатила тошнота, и я долго умывалась и пила прохладную воду из фонтанчика. А потом в полуобморочном состоянии отправилась домой.
Не пытайся стать моей сестрой.
Сердце сдавило от боли, и стало трудно дышать.
Прежде я и представить себе не могла, через что прошла Кьяра, и теперь понимала, что для нее поступок мамы был равноценен предательству, но… У меня в голове не укладывалось, почему мама, которая хотела забрать дочь, вдруг снова вышла замуж, да еще родила меня. Было ли это как-то связано с ее миссией – с осколками камня-сердца? И если сама она не могла покинуть Зеннон из-за деликатного положения, то почему не попросила отца привезти Кьяру? Или попросила, а он не согласился? Но даже если и так, разве я в этом виновата?
Не пытайся стать моей сестрой.
Я остановилась, не в силах сделать больше ни шага, и почувствовала, что меня затягивает в черную свистящую воронку.
– Вира! Где ты была?.. С тобой всё в порядке?
Голос Ферна раздался совсем рядом – я попыталась ответить, но не смогла. Вдруг он сам возник прямо передо мной и, осторожно приподняв мой подбородок, заглянул в лицо.
– Посмотри на меня! – приказал он.
Перед глазами всё плыло, но я заставила себя поднять взгляд. Кажется, Ферн нахмурился:
– Что с тобой? – И тут же, не давая ответить, сказал: – Мы почти на месте. Идти сможешь?
Я медленно качнула головой, чувствуя, что мир начинает вращаться вместе со мной.
– Тогда держись, – пробормотал Ферн и, подхватив меня на руки, куда-то понес.
Уткнувшись в его грудь, я прикрыла глаза и постаралась вернуть размеренное дыхание. Сквозь качку и тошноту ко мне пробилась последняя мысль: у него другой запах. А потом я потеряла сознание.
…Мир возвращался фрагментами.
Горечь во рту. Ледяная вода на лице. Слепящий свет люминария. Ощущение невесомости. Холод. Сильная дрожь. Чей-то голос. Тепло. Наконец-то тепло…
Когда я окончательно пришла в себя, за окном сквозь полуприкрытые шторы светило яркое солнце – не знаю, сколько прошло времени, может, и немного. В этот раз я сразу почувствовала, что Ферн здесь и смотрит на меня, даже проверять не потребовалось.
Мне хотелось укрыться одеялом с головой и сбежать обратно в беспамятство, в простую, понятную темноту, но я не успела – меня поймал голос Ферна:
– Как ты?
– Я в по… – начала было я, но тут вспомнила слова Кьяры: «Не пытайся стать моей сестрой», – и мое горло сдавило.
– Вира?
Слезы, которые копились где-то внутри, вдруг хлынули неудержимым потоком. Я повернулась на бок и уткнулась в подушку, пытаясь заглушить рыдания. Кровать прогнлась под весом Ферна, севшего рядом. Он коснулся моего плеча и спросил:
– Что случилось?
Я разрыдалась еще сильнее: сердцу было так больно, словно меня раздирали чьи-то когти. Рука Ферна соскользнула с моего плеча, и я подумала, что сейчас он уйдет, оставив меня наедине с моим плачем. Но в эту же секунду он, утешая, ласково погладил меня по спине.
– Не держи всё в себе.
И пока со слезами наружу выплескивалась вся моя боль, Ферн сидел рядом, и через тепло, идущее от его ладони, в меня постепенно вливалось спокойствие. Когда слезы наконец иссякли, я попросила, пугаясь собственного сиплого голоса:
– Налей мне, пожалуйста, воды…
Тепло покинуло меня – Ферн встал и подошел к столику, где стоял графин с водой, а я с трудом села и утерла лицо.
– Держи, – он протянул мне стакан, и я поблагодарила его, не поднимая глаз.
Я вдруг осознала, чтó произошло после того, как я потеряла сознание. Покраснев от стыда, я торопливо отпила воды, чтобы справиться с неловкостью. Ферн не просто нес меня домой на руках – меня еще и вырвало, и ему пришлось со мной возиться: умывать и укладывать в постель.
Мне хотелось, чтобы он отвернулся, но вместо этого он сел на кровать, поджав под себя правую ногу. Через одеяло я почувствовала бедром его колено и непроизвольно подтянула ноги. Ферн сказал:
– Расскажи, что стряслось. Дело же не в теневой лихорадке? Или не только в ней? Я еще ни у кого не видел такой реакции, обычно всё ограничивается слабостью.
Глядя на отблески света в стакане, я ответила:
– Пока я ждала Кьяру в Оранжерее, Тайли угостила меня сушеными яблоками с сахаром и травяным настоем. «Солнечный день» или как-то так… Меня затошнило после него. Наверное, пустой желудок так отреагировал.
– Хм, «Солнечный день»… – в голосе Ферна прозвучала усмешка. – Помню, гадость еще та: горькая, но вообще-то безобидная. Может, у тебя непереносимость каких-то трав. Ну и теневая лихорадка. – Помолчав, он спросил: – А что потом произошло? После «Солнечного дня»?
Я провела подушечкой пальца по грани стакана и, стараясь не поддаваться желанию посмотреть Ферну в глаза, рассказала о своем разговоре с Кьярой. Под конец дыхание снова перехватило, и я допила воду, чтобы избавиться от комка в горле.
Я ждала, что Ферн что-нибудь скажет, но он мягко забрал пустой стакан, поставил его на прикроватную тумбочку и привлек меня к себе. Мое сердце тут же взволнованно забилось, жар охватил всё тело. И хотя тихий голос внутри меня прошептал: «Оттолкни его», – я не послушалась: сейчас мне совсем не хотелось оставаться в одиночестве.
Ферн прижал меня к себе еще крепче – его теплое дыхание касалось моего лица, я чувствовала, как поднимается и опадает его грудь, слышала, как бьется сердце. Его левая рука сжала мое плечо, а правая – медленно спустилась на талию, и вдоль позвоночника прошлись горячие иголки. Я
