очень плохо.

ГЛАВА 14

— Горин, – крикнула я, и побежала в ванную, — тебе нужно… Боже, что опять такое?

Леша стоял, склонив голову над раковиной, а из носа текла кровь.

Не было же ничего еще пару минут назад!

— Все норм, Пчелка. Бывает, после того как по морде получу, кровища хлещет. Наверное, из-за сотрясения, в армии заработал, – пробурчал он, и включил воду.

— Врача нужно звать! Или… ох, – всплеснула я руками, не зная, что делать.

Может, запереться, затаиться, и сделать вид, что никого нет дома? Мы с папой так от коллекторов прятались, пока меня не подкараулили у лифта, страшно было, жуть.

Или открыть, и сказать, что Леша… ну, например, что он героически спас кого-то, вступившись в драку с бандюганами? Или вообще ничего не объяснять?

— Тань, ты чего мечешься? – Леша выпрямился, и взволнованно на меня посмотрел. — Живой я, это всего лишь кровь из носа. Тань, ну что ты?

— Леш, что делать? Сейчас женщина придет из опеки, проверит условия, на нас посмотрит. А ты вон какой, – я окинула взглядом стоящего передо мной парня, который будто только после ринга. — Она уже к дому подходит. Может, уже в подъезде. Вдруг решит, что мы тут драки перед малышкой устраиваем, и заберет ее? А тебе ведь в больницу надо, наверное. Что будем делать?

Я отнюдь не многозадачный человек, есть у меня такой недостаток. А еще я не умею быстро принимать решение. Если мне говорят быстро выбрать между двумя вариантами, я начинаю сомневаться, метаться, в итоге не выбираю ничего, и слезы глотаю.

Зато Горин, видимо, не такой.

Он схватил полотенце, быстро вытер кровавые капельки с умывальника и раковины, и спросил:

— Она в курсе, что я дома?

— Лично про тебя не спрашивала. Но сказала, что хочет оценить нас, – пробормотала я.

— Придется ей оценить только тебя. Не будем рисковать. Тань, – Леша подбежал к двери, и натянул грязное пальто, валявшееся у входа, — я пока прогуляюсь, а ты держи оборону.

— Хорошо. Ты точно в порядке?

— Я…

Леша не договорил, в дверь раздался звонок, на который выбежала Марьяна, топоча по линолеуму.

— А кто пришел? Я картинку собрала, идемте смотреть, – пролепетала малышка.

— Сейчас милая, – улыбнулась я, и шепнула: — Она?

Леша оторвался от дверного глазка, и кивнул.

— Угу. За дверью Долорес Амбридж.

Леша снова скинул куртку, и пока он прятал эту грязнющую вещь в шкаф для обуви, я тоже посмотрела в глазок. И правда, эта Валентина Игоревна – вылитая Долорес Амбридж.

Надеюсь только, что по характеру она не такая. Очень надеюсь.

— Так, Пчелка. Считай до пяти, и открывай. А я отсижусь в шкафу в спальне. Офигеть, – хмыкнул он, — в собственном доме мне в шкафу прятаться еще не приходилось.

— А в чужом доме?

— Опустим эти подробности, – он быстро чмокнул меня, и добежал до спальни, по пути потрепав Марьяну за макушку отчего она хихикнула.

— Марьяна, дяди Лёши нет, ладно? – сказала я, услышав еще один звонок. — Врать плохо, но иногда приходится. Хотя это все равно плохо!

Малышка кивнула, вряд ли поняв воспитательный момент, который я объяснила коряво. Но я постараюсь. Сама через это в детстве проходила.

К нам приходили гости – соседи, мамины подруги, и она улыбалась им, звала к столу. И потом наедине с папой говорила, какие они деревенщины, и что как саранча все со стола смели. Я, по наивности думала, что все те, кого мама ругала – злые, и сказала одной гостье, чтобы она уходила. За что потом получила от мамы. Мне говорили, что врать нехорошо, но в тот раз отругали за то, что я рассказала маминой знакомой, что ее не любят в нашем доме. И так было во многом, я только потом, как немного повзрослела начала понимать, как все это устроено. Жаль, мама не объяснила.

С Марьяной такого не будет!

— Здравствуйте еще раз, – я открыла дверь, и чуть смущенно улыбнулась, — вы простите, что долго не открывала, форс-мажор. Проходите.

— Здлавствуйте… ой, то есть здр-р-р-равствуйте, – смешно прорычала малышка, всегда поправляющая легкую картавость дальнейшим рычанием.

— И вам здравствуйте, девушки, я Валентина Игоревна, – приветливо улыбнулась проверяющая, и скинула ботинки. — А джентльмены дома есть?

— Джентльменов нет.

— На работе?

«В шкафу сидит» – мысленно вздохнула я, и кивнула.

— Так, начнем с кухни. Предупреждаю, мне придется фотографировать, это для отчетности. Так, где у нас кухня?

— Я покажу! – подпрыгнула Марьяна, и понеслась на кухню. — Вот. А чай будете? Я налью!

— Нет-нет, спасибо, – поспешила отказаться проверяющая, вошла в кухню, и открыла холодильник, то и дело бросая на меня взгляды, полные извинений.

Хм, я думала, что все они очерствели давно. А тут человечная такая женщина, дружелюбная. Наверное, зря Леша в шкафу сидит.

«Надеюсь, в шкафу она фотографировать не будет» – ужаснулась я, представив, как Валентина Игоревна открывает шкаф, а там сидит разукрашенный Леша.

Еще подумает, что я его бью!

— Так, хорошо, – пробормотала проверяющая, провела пальцем по подоконнику, и пыль не нашла. Даже шкафчик под мойкой открыла, заглянув в мусорное ведро. — Обычно спиртное в мусорку прячут перед проверкой, – пояснила она.

— Мы не пьем.

Я-то уж точно. Разве что пиво иногда, когда шашлык ем, и то очень редко.

— Мне нужно осмотреть спальное место ребенка.

— Идемте, – я пошла в спальню, надеясь, что Леша не чихнет, и не устроит нам сюрприз, — Марьяна пока со мной спит.

— С вами и с вашим мужем?

— Муж пока отдельно. Понимаете, Марьяне сейчас тяжело, – прошептала я, — я стараюсь дать ей поддержку. Чуть позже она начнет спать отдельно, а затем мы в садик ее отведем. Но пока мы решили, что Марьяне постоянно нужен кто-то из нас рядом.

— Правильное решение, – Валентина Игоревна сфотографировала кровать и шкаф. Я замерла, представляя, что вот сейчас она подойдет, откроет его, а там большой-большой сюрприз.

Но нет.

Обошлось.

— Не буду отнимать ваше время. Замечаний у меня нет, все хорошо. Только пара вопросов, – мы вышли из комнаты, сопровождаемые Марьяной.

— Хорошо. Марьяш, – я присела на корточки, — иди поиграй,