– Не может быть!

– Говорю вам, так оно и есть! Я отдал бы все на свете, чтобы это было не так. И я ведь не раз предупреждал ее, чтобы она порвала с этим негодяем, что у нее не должно быть с ним ничего общего. Но, несмотря на это, как вы сами видели вчера вечером, на глазах у всех, кто собрался в палате общин, после пустозвонской речи этого типа, в которой не было ни смысла, ни толковых идей, одна вода, она самым позорным образом уезжает с ним под ручку, фактически наплевав на своего отца. Подобное обращение с отцом – с отцом! – со стороны дочери – просто чудовищно.

Бедняга вытер брови носовым платком.

– Вернувшись домой, – снова заговорил старый Линдон, – я высказал ей все, что я о ней думаю, – клянусь честью. И то, что я думаю об этом типе – как есть, без церемоний и не стесняясь в выражениях. Бывают случаи, когда нужно называть вещи своими именами, – и это была как раз именно такая ситуация. Я со всей решительностью строго-настрого запретил ей разговаривать и общаться с этим человеком и, даже если она встретит его на улице, обходить десятой дорогой. Я ясно и с полной откровенностью дал ей понять, что этот тип – мерзейший негодяй – да, именно так! – и что он неизбежно опозорит всех, кто поддерживает с ним какой-либо контакт. И что же, по-вашему, она мне на это ответила?

– Нисколько не сомневаюсь, что она пообещала, что вас послушается.

– Как бы не так, сэр! Черта с два! Ваши слова свидетельствуют о том, как мало вы ее знаете! Она, черт побери, заговорила со мной в своей пренеприятной дерзкой манере. Вы бы слышали! Все это звучало так, как будто это я нашкодивший ребенок, а она моя мать. Заявила, что я ее огорчил, что она во мне разочаровалась, что, мол, времена изменились. Да, сэр, оказывается, времена изменились! Дескать, родители теперь не имеют права вести себя словно они русские самодержцы. Да, сэр, так и сказала – родители не какие-то русские самодержцы! Что ей очень жаль, но она не может выполнить мое требование. Да-да, сэр, представьте себе, заявила, что не может выполнить мое требование и прекратить общение с человеком, которого она очень ценит. Что, мол, об этом не может быть и речи, что она не станет этого делать только из-за моих глупых предрассудков, и… и… в общем, коротко говоря, она просто послала меня к дьяволу, сэр!

– И что, вы…

Я едва не задал глупый вопрос, который уже вертелся у меня на языке, но вовремя спохватился.

– Вот что, – предложил я, – давайте обсудим эту тему как люди бывалые и умудренные опытом. Вы знаете о Лессингеме нечто такое, что работает против него – но при этом не имеет отношения к политике?

– В том-то и дело – ничего.

– Но разве это в определенном смысле не говорит о нем положительно?

– Не понимаю, из чего вы делаете такой вывод. Я… я готов вам признаться, что… что навел о нем справки. Он не являлся членом палаты общин в течение шести лет – теперь он избран во второй раз. Появился неизвестно откуда, как чертик из табакерки. В первый раз он избирался от Харвича. Там, похоже, никто ни малейшего понятия не имеет, откуда он взялся.

– Он много путешествовал по миру?

– Никогда об этом не слышал.

– Может быть, он бывал на Востоке?

– Это он вам сказал?

– Нет – это просто мое предположение. Видите ли, мне кажется, что если против Лессингема ничего раскопать не удается, то это скорее говорит в его пользу!

– Мой дорогой Сидней, не говорите ерунды. Это лишь свидетельствует о том, что он никто – просто пустое место. Если бы он был серьезной фигурой, хоть кем-нибудь, про него что-нибудь было бы известно, либо хорошее, либо плохое. Я не хочу, чтобы моя дочь вышла замуж за типа, про которого никто ничего не знает и который, похоже, вылез из какой-то дыры. Черт меня подери, пусть уж она выйдет замуж за вас, это и то будет в десять раз лучше.

Когда старик произнес эти слова, у меня невольно екнуло сердце. Чтобы не выдать себя, мне пришлось на несколько секунд отвернуться.

– Боюсь, этот вопрос не стоит на повестке дня, – сказал я, справившись с собой.

Отец Марджори остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Почему?

Я почувствовал, что, если не буду предельно осторожен, мне конец – а возможно, учитывая настроение Линдона, и Марджори тоже.

– Мой дорогой Линдон, я просто не могу выразить, насколько я вам благодарен за ваше предложение, но могу только повторить – к сожалению, вопрос об этом не стоит.

– Я не вижу, какие тому могут быть препятствия.

– К сожалению, они есть.

– Вы… вы мужчина хоть куда, верьте моему слову!

– Думаю, мы с вами оба люди достойные.

– Я… я хочу, чтобы вы сказали ей, что Лессингем – чертов негодяй.

– Понимаю. Но мне кажется, что если бы я хотел использовать свой авторитет, которым, как вы полагаете, я обладаю в глазах вашей дочери, или сохранить ее хорошее отношение ко мне, то мне не следовало бы говорить ей таких вещей.

– Мне все равно, как именно вы ей это скажете. Говорите что хотите. Только… только я хочу, чтобы вы вызвали у нее стойкое отвращение к этому типу. Я… я… я хочу, чтобы вы изобразили его таким, какой он есть, безо всяких прикрас. Собственно, я… я хочу, чтобы вы заставили мою дочь отказаться от своего намерения выйти за него замуж.

Он все еще цедил слова, пытаясь закончить свою мысль и одновременно утирая со лба пот, когда вошел Эдвардс. Я повернулся к нему.

– В чем дело?

– Пришла мисс Линдон, сэр. Она хочет видеть вас немедленно – с глазу на глаз.

Слова Эдвардса, учитывая момент, когда они были произнесены, меня слегка смутили. Что же касается старика Линдона, то он пришел в восторг и тут же заговорил, заикаясь сильнее обычного:

– Т-то что надо! О-очень кстати, лучше и быть не может! Пусть ее проводят сюда! А меня с-с-спрячьте куда-нибудь – куда угодно, хотя бы вот за этим экраном! И-используйте все свое влияние на нее. П-п-поговорите с ней как следует. С-скажите ей все то, о чем я вас просил. Ну, а в критический момент я выйду – и, если мы не сможем управиться с ней вдвоем, это будет прямо чудо.

От предложения Линдона я на несколько секунд утратил дар речи.

– Но, мистер Линдон, боюсь, я не могу…

Старик не дал мне закончить.

– Вот она идет, – пробормотал он и, прежде чем я успел его остановить, юркнул за экран.

Никогда прежде мне не приходилось видеть, чтобы он двигался с такой быстротой. Больше мне ничего предпринять не удалось – в комнату вошла Марджори. В ее глазах, во всей ее фигуре, в манере держаться было что-то такое, от чего мое сердце забилось быстрее. Выглядела Марджори Линдон так, словно в ее жизни произошло событие, начисто перечеркнувшее все хорошее, то, что вызывало у нее положительные эмоции.

Глава 21. Ночной ужас

– Сидней! – воскликнула Марджори. – Я так рада вас видеть!

Возможно, она говорила правду. Однако момент был такой, что я никак не мог разделить ее радость.

– Я говорила вам, что, если у меня возникнут трудности, я приду к вам. Ну вот, они возникли. Причем очень странные.

Мое положение тоже казалось мне трудным. Я находился в состоянии сильного замешательства. Впрочем, в голову вдруг пришла мысль о том, как я смогу перехитрить подслушивающего нас отца Марджори.

– Пойдемте в дом – расскажете мне обо всем там.

Гостья, однако, отказалась последовать моему предложению.

– Нет, – заявила она. – Я расскажу вам обо всем здесь. – Марджори огляделась, и это почему-то показалось мне странным. – Это самое подходящее место для подобных историй, как та, которую собираюсь поведать вам я. То, что я вам расскажу, покажется вам невероятным и поразительным.

– Но…

– Никаких «но»! Сидней, не мучайте меня. Дайте мне остаться там, где я нахожусь. Вы что же, не видите, что я почти без сил?

Незадолго до этого Марджори присела. Но теперь она снова поднялась на ноги и в отчаянии вытянула руки вперед. Она явно была перевозбуждена и вела себя весьма необычно.

– Что