они вынуждены были прилагать усилия, только чтобы удержать форму. Друзей и врагов теперь объединяла одна общая цель – все обратились против Ваттена, исполненные молчаливой ненависти. Он держался невысоко, на уровне голов, дразня злопыхателей и насмехаясь над их беспомощностью.

Красная сфера приблизилась к горе. Покалывание у Тома в затылке стало невыносимым, будто под кожей копошилась колония мелких жуков. Птицы, сидя на высоких вершинах скал, беспокойно щебетали не смолкая. Господин Ху сосредоточенно поправил манжеты; потом разгладил мех вокруг пасти, точно напоминая себе ещё один последний раз, что он в первую очередь Страж – олицетворение гуманности, прямая противоположность дикому зверю.

– Спрячьтесь за меня! – кивнул он Тому и Жэв и шагнул вперёд.

Взгляд тигра был спокоен, будто он не вышел на бой, а спустился к ближайшему киоску за утренней газетой. Том запрятал феникса в мешочек и туго стянул концы шнурка.

– Сиди тихо! – прошептал он.

Ваттен приближался. Господин Ху тихо сказал Тому:

– Когда я дам знак, вызовите самое сильное заклинание ветра, какое сможете.

Том кивнул и стал повторять про себя слова и движения ритуала. Вид приближающегося гиганта мешал сосредоточиться. Он был так близко, что заслонял солнце. Поверхность шара была сплетена из дымчатых нитей, извивающихся, как змеи. От них исходило зловещее сияние, отбрасывая тени во все стороны. Раскалённый воздух казался густым и вязким. Стояла такая вонь, будто рядом в луже застоявшейся воды разлагалась огромная туша.

– Наконец феникс будет моим! – пророкотал из облака раскатистый голос. – Как же долго мне пришлось скрываться! Но всё это время я набирался сил и думал только об одном: что я сделаю иначе, когда снова встречу тебя, Страж. Довольно я натерпелся от тебя, но в этот раз твои когти не дотянутся до меня. И да свершится моя месть! Я мог бы тебя растворить, как весь это сброд. Но ты у меня так легко не отделаешься.

От зловония, исходящего изнутри тучи, Том закашлялся. Даже господин Ху набрал в грудь побольше воздуха, чтобы сказать:

– Феникс никогда не будет твоим. Я этого не допущу.

Дымчатые змейки зашевелились, ловя друг друга за хвост.

– С такого, как ты, давно пора содрать шкуру.

Тигриный хвост дрогнул, Страж прорычал:

– Многие пытались. Но, как видишь, я ещё жив.

Змеи на поверхности облака кишели и извивались так быстро, что сияние стало мигать.

– Жаль, не удалось добраться до тебя, когда ты ещё состоял в своём прайде. С тех пор твоя шкура поизносилась.

Уши тигра были прижаты. Он уже был близок к тому, чтобы впасть в безумство, но тут Сидни вставил:

– А моя мама всегда говорит: не дели шкуру неубитого тигра.

Крыса хотела выглядеть дерзкой, но писклявый голосок сорвался. Грызун чуть не уронил себе же на лапку топорик, с которым собирался идти против Ваттена. Тигр, стремясь сохранить самообладание, сделал несколько глубоких вдохов. Могучие плечи мерно поднимались и опускались.

– Мудрые слова! – ответил Страж на замечание крысы.

А Том проговорил чуть шевелящимися от страха губами:

– Феникс не станет тебе служить! Мы научили его слушать только нас. Он откажется выполнять любые твои приказы.

– Да! – добавила Жэв. – Его не заставить, что бы ты ни сделал с нами!

Из шара вырвался вопль бешеной ярости. Змеи в агонии сцепились друг с другом.

– Вы горько пожалеете о том, что наделали!

Дети невольно сжались, но господин Ху стоял прямо, невозмутимый и полный решимости.

– Вот и всё, мистер Хэ! – сдавленно пискнул Сидни. – Мы надеемся на тебя.

Не отрывая взгляда от Ваттена, господин Ху бросил через плечо:

– Мастер Томас, нашему гостю, похоже, слишком жарко. Будьте любезны, угостите его порцией вашей тигриной магии. А я предложу свою.

Том старался не думать о том, что делает. Просто надеялся, что долгие часы тренировок сделают своё дело. Но он не пробовал колдовать с такой силой с тех пор, как атаковал Безымянного в подводном царстве. Быстро выводя руками символы, он произнёс слова заклинания. Вихри пыли поднялись над камнями, полы одежд затрепетали в потоке воздухе. Мальчик слышал, как одновременно с ним своё заклятие шепчет Страж.

Взрыв ураганного ветра захлестнул чудовищный шар с оглушительной силой. Когда тигр поднял лапы, его когти снова вспыхнули – как тогда, в переулке, – но в этот раз огненные полосы были длинными и тонкими, как пряди волос. Пламя трещало так близко, что опалило его мех. Он опустил лапы, огонь метнулся вперёд, удлиняясь и растягиваясь. Касаясь поверхности тумана, они обжигали его, и он рассеивался с тихим шипением. Лапы тигра продолжали колдовать. Огненные полосы неустанно двигались, кромсая шар на тысячи кусочков, пока он полностью не растаял в воздухе. Сидни пританцовывал, восторженно повторяя:

– Вот так! Молодец, мистер Хэ!

Вот уже от тучи остались лишь отдельные клочки. Господин Ху продолжал сжигать их, но его глаза и нос, казалось, искали чего-то другого.

– Рано радоваться. Я должен поразить его сердце. Пока оно живо, он способен возродиться.

Оглядев окружающие камни, Том заметил среди них алую вспышку:

– Это оно?

Вокруг блестящего предмета быстро заклубились дымчатые нити и скрыли его от взгляда.

– Да, – ответил Страж.

Он ещё не успел опустить лапы, а новый туманный шар уже вырос до размеров баскетбольного мяча, защитив от огня искру. В долю секунды шар стал размером с господина Ху.

– Том, давай ещё раз! – подсказала Жэв.

Но на этот раз заклинание ветра, направленное на облако, сдуло лишь верхний слой. Сорванные обрывки тумана разлетелись в разные стороны. Развернувшись, господин Ху сгрёб детей в охапку. И вовремя: там, где дым касался земли или камня, он с шипением испарялся, обжигающий, как капли кислоты. Сидни вскрикнул: дымка задела его шкурку. Запахло палёным. До тигра она тоже добралась. Он рычал от боли, когда едкий дым прожигал его одежду и мех, но не двигался с места. Дети и феникс, укрывшись за его спиной, как за живым щитом, остались невредимы.

– А ты думал, я дважды попадусь на одно и то же? – усмехнулся Ваттен. – Твоя магия – ничто по сравнению с моей!

Туман сгустился и принял форму оболочки, которую Ваттен носил в тот вечер в китайском квартале. Однако его тело и доспехи зыбко мерцали, силуэт был неустойчив. Когда изображение становилось отчётливее, красные волосы походили на гнездо, кишащее червями. Торчащие наружу клыки корчились, будто змеи. В пустых глазницах мелькали проблески злобного голубого пламени. Единственное, что казалось реальным в его облике, – это ожерелье на шее. На нить были нанизаны необработанные куски янтаря и один небесно-голубой камень.

Губы Стража двигались, он чертил в