– три человека: Архимандрит, священник и псаломщик (он же регент). Первый – русский, остальные два – корейца. При Миссии имеется небольшой хор певчих, состоящий из 12–15 человек детей корейцев. До сего времени дни шли в Миссии более или менее спокойно. Неприятности ни откуда никакой. Но теперь, в виду переговоров Японии с совроссией, спокойство наше исчезло и, видимо, не возвратиться. Теперь с минуты на минуту ждем, что вот-вот Япония признает большевизию и тогда нам конец. Большевики явятся и, конечно, на все наложат свою лапу, не исключая Миссии. Правда, Миссией предпринимаются кое-какие шаги к безопасности имущества, но удастся ли отстоять свои права? Бог ведает! Помощи и защиты не видим ни от кого, надежды на получение отпора тоже мало. Я лично содрогаюся от одной мысли, что придут «архаровцы» и под видом «народного достояния» обдерут нас как липку. Когда строки эти получатся в Карловцах, может быть нас в живых не будет в Сеуле. Все возможно. Теперь такие времена, что не знаешь, что сулит завтрашний день. В печати проскользнуло, что Патриарх якобы вошел в контакт с большевиками. Печатали во всех местных газетах. Поражаемся этой лжи и вообще всяким выдумкам, пускаемым в ход. Другого ведь ничего не могли придумать. Недавно от Владыки Митрополита Антония имел честь получить фотографическую карточку, чем был весьма обрадован. Это для меня самый дорогой подарок. Спаси и сохрани его Боже на многия Лета, на благо и пользу Св. Церкви Православной. Простите, что этими строками беспокою Вас. Пишу, как уже говорил, просто частным образом, не желая отягощать никого своими печалями, ни тем более Владыку Митрополита, у которого без нас полно подобных сему дел. Ему, вероятно, обо всем более обстоятельно сообщит сам наш Архипастырь. Последнему виднее положение дел на политическом горизонте. Из Пекина идут тревожные сообщения в отношении Миссии, за правдоподобность не ручаюсь. Запросил на днях Преосвященного Симона, чтобы посвятил меня в известность, что и как там у них. Жду ответа. Вообще положение у всех нас дальневосточное неважное. Время наступает самое тревожное[530].

Совет директоров общества возглавлял Токийский архиепископ Сергий, который в письме от 13 июля 1924 г. сообщил архим. Феодосию, что все имущество Миссии зарегистрировано должным образом, уверил в полной неприкосновенности ее авуаров и отправил архимандриту оригиналы соответствующих документов. Вскоре Японская Церковь послала в Сеул своего эксперта по регистрации собственности диакона Моисея Кавамуру, который узаконил юридическое состояние Корейской Миссии, сохранив ее от советского поглощения[531]. После прекращения нормальной связи с Московской Патриархией Миссия несколько раз подвергалась попыткам захвата (как имущества, так и церковной власти) со стороны разных лиц. Первая такая попытка была сделана в 1925 г., дело носило имущественный характер и предпринималось лишь в целях наживы. При этом на место архим. Феодосия предполагалось поставить корейского священника. Зачинщики акции были силой выведены с территории Миссии русскими иммигрантами, нашедшими приют в Корее в послереволюционные годы.

Следует отметить, что после взятия Владивостока Красной Армией в 1922 г. в течение нескольких недель около 15 тыс. русских прибыли в ближайший корейский порт Вонсан, из них приблизительно 7 тыс. оставались в стране в течение нескольких месяцев или даже лет. К середине 1920-х гг. в Корее еще проживали 2–3 тыс. русских, большинство из которых бедствовали, добывая средства к существованию мелкой торговлей, контрабандой или случайными заработками[532].

В феврале 1925 г. Япония установила дипломатические отношения с Советским Союзом, в сентябре того же года Российское генеральное консульство в Сеуле (последним управляющим которого в 1921–1925 гг. был М. Ф. Гефтлер) оказалось закрыто, и его сменило Генеральное консульство СССР, занявшее прежнее здание, рядом с территорией Духовной Миссии[533]. Вслед за первым советским консулом Борисом Шармановым стали появляться и «красные русские» – сотрудники консульских учреждений и внешнеторговых организаций. С этого времени, вплоть до 1945 г., «гражданская война» среди сеульских русских уже не прекращалась. Немногочисленная «белая» и совсем крохотная «красная» общины друг с другом принципиально не общались. Ситуацию усугубило то обстоятельство, что «враждебные штабы» – здания советского консульства и Духовной Миссии, ставшей главным центром «белых русских», оказались в непосредственном соседстве друг с другом[534].

В начале 1925 г. в составе Миссии были три миссионера (архимандрит Феодосий, священник Лука Ким и псаломщик Алексей Ким), хор певчих из 10–12 русских и корейцев, пять станов, 570 православных корейцев и 19 прихожан-иностранцев. Из общего числа – 592 прихожанина, 194 проживали в Сеуле, 113 – в Марысими, 89 – в Сончоне, 77 – в Каругае, 63 – в Кёхе и 56 – в Ильсане. Библиотека Миссии в Сеуле насчитывала 3749 томов. 17 февраля 1925 г. исполнилось 25 лет со дня начала деятельности православных миссионеров в Корее (освящения церкви в Сеуле). Архимандрит Феодосий хотел отметить этот юбилей, но архиепископ Сергий при личном свидании с ним высказался не в пользу празднования:

Теперь, когда Россия и Церковь находятся в угнетении, не время юбилейных празднеств и торжеств.

В соответствии с этим указанием Начальник Миссии ограничился в день юбилея обычным богослужением с добавлением молебного пения в храме. 30 июня 1926 г. архим. Феодосий завершил написание интересного и содержательного очерка «Российская Духовная Миссия в Корее», изданного в том же году в Харбине[535].

Во второй половине 1920-х годов архимандрит Феодосий ежегодно докладывал Архиерейскому Синоду о положении дел в Миссии. Синод получал доклады в сентябре 1925 года, в марте 1926 года, в июне 1927 года[536].

В марте 1926 года архимандрит Феодосий отчитался о ее состоянии, а также по требованию Председателя Архиерейского Синода вместе с отчетом прислал свой послужной список. Документы были переданы на предварительное рассмотрение члену Синода епископу Сергию[537]. На следующем заседании, после ознакомления с отчетом о состоянии Миссии архимандриту Феодосию было преподано благословение Архиерейского Синода с выдачей установленной грамоты и Святой Библии, «за отлично-усердную и ревностную службу Церкви Божией и труды и заботы его о Миссии»[538].

В июне 1927 года Начальник Российской Духовной Миссии в Корее архимандрит Феодосий обратился с просьбой о переводе его на другое место службы. Синод же в свою очередь предложил ему найти себе достойного преемника, который мог бы занять этот пост[539]. Однако позже стало известно – найти себе замену архимандриту Феодосию не удалось. Синод вынужден был запросить архиепископа Японского Сергия и архиепископа Харбинского Мефодия «о кандидатах в заместители Архимандриту Феодосию, а также Высокопреосвященнаго архиепископа Анастасия, известен ли ему названный Архимандрит по Московской епархии»[540].

Во многом благодаря самоотверженным трудам архим. Феодосия Миссия