к Карловацкому Священному Синоду и митрополиту Евлогию (Георгиевскому). Суть указа сводилась к требованию выявления своей позиции по отношению к московской церковной власти: речь шла о признании иерархами зарубежья власти митрополита Антония (Храповицкого) или митрополита Сергия (Страгородского). В указе говорилось и о том, что всякий клирик, признающий Московский Синод, но не вступающий в советское гражданство, отстраняется от несения своего церковного послушания. Ни один из архиереев на территории Китая не посчитал возможным для себя принять этот указ (впрочем, некоторое время Преосвященный Нестор (Анисимов) колебался и даже заявил о признании митрополита Сергия, но позднее переменил свое решение. В Журналах заседаний Архиерейского Синода отмечено, что в декабре 1929 года было заслушано объяснение митрополита Мефодия по вопросу его отношения к советской власти[499].

Храмы, монастыри и братства в Китае

В Тяньцзине, во многом стараниями Виктора (Святина), в то время иеромонаха, еще в 1921 г. было основано Братство Православной Церкви, а при нем – больница, прогимназия и библиотека. В 1928 году здесь на пожертвования крупного местного благотворителя И. В. Кулаева был пристроен к маленькой часовне каменный храм Покрова Пресвятой Богородицы. В 1928 г. усердием Ф. Рублева и Б. В. Бобрищева-Пушкина был открыт Дом милосердия преподобного Серафима Саровского. Русский Тяньцзинь славился своей благотворительностью.

В 1922 г. по благословению архиепископа Харбинского Мефодия (Герасимова) архимандрит Ювеналий (впоследствии епископ Синьцзянский, а затем – Цицикарский) основал мужской монастырь на Крестовом острове Харбина, но в том же году уехал в Сербию. Во время его отъезда монастырь был перенесен в район Новый Модягоу. Вернувшись в 1924 г. в Харбин, архимандрит Ювеналий вновь был назначен строителем Казанско-Богородицкой обители. Его трудами воздвигли трехпрестольный храм в честь Казанской иконы Божией Матери с приделами великомученика Пантелеймона и Архистратига Михаила. Монастырь славился и своими подвижниками.

Около 1925 г. в Модягоу на довольно большом земельном участке был построен Скорбященский храм Камчатского подворья, более известный как «Дом милосердия». Создателем храма был архиепископ Камчатский Нестор. При Доме милосердия имелись приют для девочек-сирот и престарелых женщин, иконописная мастерская. У самого входа была воздвигнута часовня в память покойных императора Николая II и сербского короля Александра.

Осенью 1927 году архиепископ Мефодий докладывал Синоду о намерении архиепископа Иннокентия, Начальника Российской Духовной Миссии в Китае, построить подворье-храм Пекинской Миссии в Хайларе. В связи с этим Синод потребовал отзыв архиепископа Иннокентия[500].

В этом же году архиепископ Иннокентий в своем рапорте от 1 сентября сообщил о совершении закладки православного храма в г. Циндао. Архиерейский Синод благодарил этого иерарха «за ревность об устроении храмов Божиих» и предоставил ему право ко дню освящения строящегося храма возвести в сан архимандрита игумена Феодора за его труды по возведению храма. А описание торжества закладки решено было напечатать в журнале «Церковные Ведомости»[501].

В 1928 году архиепископ Мефодий оповещал о построении церкви в Хайларе. Согласно состоявшемуся определению Архиерейского Синода, строящейся в Хайларе церкви предписывалось быть Подворьем Пекинской Миссии, но отнюдь не приходским храмом[502].

В 1930 г. в Харбине началось строительство величественного Софийского храма. Вообще же в городе с 1918 по 1931 г. были построены следующие храмы: Свято-Николаевский при городской тюрьме, Свято-Петропавловский в Сунгарийском городке, Свято-Преображенский в корпусном городке, Камчатское подворье, Богородицко-Владимирская женская обитель (основана в 1924 г. игуменией Руфиной), Казанско-Богородицкий мужской монастырь в Гондатьевке, Борисоглебская церковь в Цинхэ, Свято-Николаевская церковь в Частном Затоне, Иоанно-Богословская при приюте-училище «Русский дом», Иоанно-Предтеченская при Московских казармах, Пророко-Ильинская на Пристани, Покровская на Старом кладбище. Строили церкви и на железнодорожной линии – Св. – Троицкая на ст. Шитоух-эцзы, Свято-Николаевская на ст. Эхо, Свято-Георгиевская на ст. Хайлин, Свято-Владимирская на ст. Яомынь, Спасо-Преображенская на ст. Лаошагоу.

Важную роль в деле помощи беженцам сыграло Русское Православное братство, открытое в Шанхае 22 февраля 1923 г. по инициативе известного русского врача-эмигранта Д. И. Казакова. Помимо благотворительности, важнейшими задачами Братства были укрепление нравственности среди эмигрантов, сохранение русской культуры, проповедь Православия. Оно организовывало многочисленные общественные собрания и лекции, построило русскую школу в Шанхае и госпиталь для неимущих, а также Коммерческое училище и Убежище для одиноких и престарелых женщин. В 1924 году председатель Русского Православного Свято-Богоявленского Братства в Шанхае в своем отчете Синоду освещал многостороннюю деятельность Братства, за которую Архиерейский Синод выражал благодарность с формулировкой – за полезную деятельность[503].

По инициативе епископа Хайларского Димитрия (Вознесенского) были созданы «Серафимовский приют» для мальчиков-сирот и «Серафимовская столовая», которая должна была служить беднякам, – давать малоимущим обеды за символическую плату, а неимущим – бесплатно.

На земельном участке Спасо-Преображенской церкви Корпусного городка в Харбине протоиерей М. Филологов создал «Дом-убежище митрополита Мефодия» для вдов, сирот и престарелых из духовного звания. Средства собирались с помощью концертов, лотерей и сбора пожертвований. Заботы по изысканию средств падали на долю Дамского Комитета при приюте.

Япония

Японская Православная Церковь сформировалась на основе Российской Духовной Миссии, которая действовала в стране в последней трети XIX века и возглавлялась свт. Николаем (Касаткиным). Впервые подробный анализ истории ее построения как Поместной Церкви, вплоть до обретения ею адекватного канонического статуса, представлен в книге Н. А. Сухановой «История Японской Православной Церкви в XX веке: путь к автономии». Исследовательница отмечает, что в 2000-е гг. японские авторы немало продвинулись в изучении периода управления Церковью митрополитом Сергием (Тихомировым), а вот для отечественной историографии и эта эпоха во многом остается белым пятном.

Несколько тысяч беженцев с восточных территорий России (среди которых были служащие белых правительств, военные, дворяне, представители интеллигенции) были вынуждены отправиться в Иокогаму, Цуруга, Кобэ, и далее в Маньчжурию либо в Новый Свет. Некоторые из них оставались в Японии.

Согласно материалам Министерства внутренних дел Японии, в 1917 г. число русских поданных в стране составляло 439 человек, а уже к 1922 г. русская диаспора выросла в 3 раза. Большинство эмигрантов сосредоточилось в 4 городах: Токио, Иокогаме, Кобэ и Хакодатэ. Лидировала Иокогама, расположенный близ Токио крупный порт: в 1920–1922 гг. здесь проживало более половины русского населения в Японии – до 600 человек[504].

В Иокогаме русские арендовали здание для Русского собрания, в нем же устроили и православную церковь. Служить в ней приезжал прот. Петр Булгаков, настоятель церкви при старом российском имперском посольстве в Токио (дядя писателя). Прот. Петр оказался спорной фигурой: в 1923 г. он примкнул к обновленцам[505].

На западе страны – в Кобэ к началу 1920-х гг. русских эмигрантов было гораздо меньше, но они тоже составляли значительную по японским меркам общину – около 200 человек. В 1921 г. они устроили молитвенное помещение на втором этаже