– Что он делал в ангаре? – Марвин всё никак не мог успокоиться.

Сообщение с «базы» и в самом деле было вполне проходным, чисто для информации, и он понял, что Астахов его «увёл».

– Я сам его туда отпустил.

– Зачем?

– Ему нравится возиться с железом. В этом нет ничего странного или подозрительного.

– Не-ет, Юрген! Это как раз подозрительно! – взревел начальник станции, заводясь непонятно от чего и с пол-оборота.

– А твоё поведение – не подозрительно? – не выдержал Астахов. – Ведь это ты вчера вмешался в работу навигационной группы и довёл ситуацию до аварии! Ты – тоже шпион?

Марвин уставился на мастер-сержанта красными сумасшедшими глазами, но Астахов устал сглаживать углы разговора.

– Скажи, что с тобой творится последние дни, Марвин? Ты болен? Может, тебе найти хорошего психотехника? Что ты творишь?

– Я-аа?

– Ты!

– Это он – что творит? Рисует эти паскудные планы!

– Ну и кому их можно продать? Тем более что сейчас у него есть нормальный план станции. Мы же сами и выдаём курсантам схему основных туннелей. На том плане, что он себе рисовал, никаких секретных объектов не было. Пожалуйста, успокойся? Давай поговорим нормально. Что случилось?

Начальник станции посмотрел на мастер-сержанта как на ничего не понимающего дебила, ударил ладонью по пульту, открывая архив:

– На! Смотри сам!

Астахов развернул верхнее сообщение.

Прочитал с середины:

– … Он взорвёт вашу станцию… – Поднял глаза. – Это что, анонимный донос?

– А ты не видишь?

– Вижу.

– И что ты об этом думаешь?

– Что надо бы слить эту дрянь разведчикам. Всем доносам есть ровно одно место – в папке следователя. С чего ты взял, что хоть слово тут – правда?

– Да ты почитай! Парень – из богатой семьи…

– Ну и что? Тем более зачем ему взрывать какую-то захолустную базу? Доносы делаются исключительно ради выгоды, Марвин. Это я уже тебе как особист говорю. Не было ещё на моей практике анонимных доносов с другими целями.

– А зачем тогда доносить на мальчишку?

– Ну, вдруг, например, всплывёт информация, которая оправдает его семью? И парню тогда придётся вступать в наследство. А там уже, боюсь, давно всё поделено.

– Ты уверен?

– Я бы кинул это разведчикам. И проверил. Но 99 из 100, что не Стоун представляет опасность для станции, а кто-то хочет убрать его нашими руками.

– Ну... я не знаю. – Марвин весь как-то сник. – Может, ты и прав. Но всё равно он странный какой-то.

– А вот об этом нужно поговорить серьёзней, – кивнул Астахов. – Я посмотрел кое-какую литературу по эксам. Совершеннолетие у них в сорок два года. И я не понимаю, это что получается: его двадцать один – это наши десять-одиннадцать лет?

Начальник станции пожал плечами.

– Никогда об этом не думал. Экзоты… Это… Такое… – Он махнул рукой.

– Слушай, я – из Северной части галактики. У нас там нет эксов, это ваша достопримечательность. Я правильно понимаю, что он ещё совсем ребёнок?

– Эксы – это эксы. – Марвин набычился, засопел, сел в кресло и сгорбился в нём задумавшись. – А медики чего говорят? – спросил он, так и не найдя в памяти какого-нибудь примера или ответа.

– Параметры мозга очень своеобразные, насколько я в этом разбираюсь. Где-то у него показатели выше, чем в группе, а где-то прямо беда.

– Во, – сказал Марвин. – Вот так про них и говорят, про эксов. Что местами они гораздо развитее наших, а на каких-то мелочах сыплются. То ли воспитание другое, то ли психика недоразвитая.

– Вот и меня этот курсант напрягает, – кивнул Астахов. – Он ведёт себя так, словно ещё в кораблики не наигрался. При этом устойчивость к изменённому пространству у него ну прямо очень хорошая. А реакция местами выходит за положенную пилоту тройку. Вот тут и вопрос…

– Какой? – дёрнул плечами начальник станции.

Он остыл. Ему уже было плевать на мальчишку «с проблемами». Раз Астахов уверен, что донос никакой угрозы для станции не несёт, пусть сам с пацаном и возится.

– Что нам с ним делать? Списать под каким-то предлогом? Он дерётся со сверстниками. Саботирует столовую. Детский сад какой-то.

– А Эрг чего говорит? – начальник потянулся к пульту и закрыл архив.

– Эрг доволен. Говорит, что учить его можно и нужно.

– А ты?

– А я не знаю. Ты пойми меня правильно: я не умею обращаться с детьми. Я вот тут себе даже выписки сделал… – Астахов открыл файл с заметками и замялся, тщательно изображая, что колеблется. Ему нужно было выставить теперь дело так, будто это Марвин решил, что с Рэмом стоит возиться. – Я боюсь, что не справлюсь. Он тоже меня бесит. Вот в ангар – это я его отпустил. Хотел поощрить. А он тут же проигнорировал приказ идти в столовую.

– Так это я его задержал, – сдался Марвин.

– Ну, это сегодня – ты… – Астахов вздохнул. – Как вы с этими эксами вообще тут с ума не сходите?

– Тоже мне, нашёл проблему, – хмыкнул уже совершенно успокоившийся начальник станции. – Ну, экзоты… Наш человек экзоту всегда по балде настучит.

– Ты его бить предлагаешь?

– Да хоть и так.

– Озверели вы тут, на Юге…

– Я тебе сразу говорил, что «тут» – оно тебе не «там». У наших – нравы попроще. И долбодятлов побольше.

– Да столько же у вас дятлов. Просто на Севере в пилоты на грунте не вербуют. Если бы начали – так же бы огребли.

– А что делать? Ты же видишь, что на локалках тупо рабочих рук не хватает? Генерал разрешил. Война у нас, Астахов, понимаешь? Война! Это вы там на Севере чистенькие сидите. Мы – во! – Марвин показал перепачканные смазкой руки.

– Ну… если пилоты нужны – пилот из него будет.

– Ну так учи! Ты же сержант, не я!

– Ну и ты тоже кончай тогда эту игру в шпионов. И без тебя тошно с этим стадом ташипов.

– А анонимку куда?

– Дай, гляну ещё раз?

Астахов открыл «свойства файла».

– Выглядит очень подозрительно «чистеньким». Умный человек делал. Рекомендую кинуть разведчикам. Вдруг да что-то всплывёт?