Заверган вышел на связь со второй группой, и отдал приказ использовать «Хамелеон», те активировали маскировку, и уже без лишнего внимания добрались до края крыши. Там они вышли из режима, и, вытянув перед собой руки, выстрелили гарпунными тросами в соседнее здание, где и находился главный герой, после чего пружиной перелетели расстояние в двадцать метров. Всё прошло благополучно. К этому времени в здании, где находилась первая группа послышались взрывы. Они тут же вышли на связь и сообщили, что заняли позицию на выходе из подъезда, уже ликвидировали двоих.

– Операция начинается, – прошептал Заверган, но его услышали все из-за трансляции голоса.

– Выполняю, – ответил третий и четвертый, и полезли в люк.

– Что? Твое происхождение, связь забыл отключить. Начинаем движение на двадцать четвертый этаж, я отправляю вам копию карты, где находится штаб. Прикрываем друг друга, используем дронов, всем всё ясно?

– Восприняли!

Первым в люк залез третий, следом за ним четвертый, и когда подчиненные дали знать, что никого нет, спустился сам Заверган.

– Здание не высокое, нам надо спуститься на шесть этажей вниз, там находится штаб. – говорил он, сверяясь с картой. – По пути разрешается ликвидировать всех потенциальных противников. Двумя этажами ниже система обнаружила пятерых противников, отправляю вам данные. Для штурма комнат используйте дронов.

– Восприняли, – ответили бойцы, и они начали спускаться.

Зачищая от вышедших из-под контроля каждый этаж, при этом стреляя в бесшумном режиме, они добрались до предполагаемого штаба.

– Я отправлю дрона в комнату, разведать обстановку, – сообщил третий.

– «Наповал», – сказал Заверган, – Дай обновление для операции после полученных данных разведки третьего.

– Воспринял вас, – ответила программа.

Они втроем стояли у двери, заняв боевую готовность. Четвертый просматривал лестницу, которая вела к ним, чтобы не ударили в спину, Заверган же ожидал возвращения дрона. На лестнице показались двое, и четвертый мгновенно сообщил об этом напарникам, после чего они в момент ликвидировали их.

– Четвертый, – сказал Заверган, – отправь дрона на два этажа вниз, наблюдай за тем, кто к нам будет подниматься.

– Воспринял!

Вскоре дрон третьего вернулся, и он передал данные Завергану, а Заверган в свою очередь передал «Наповал»у.

– Данные получены, – ответил мужской голос, – Проведен анализ боевой обстановки. В комнате двенадцать вооружённых человек, восемь из них интроспекторы, и они представляют наибольшую угрозу ввиду своих мыслительных особенностей. Рекомендую использовать светошумовые гранаты. На эту дверь установите взрывчатку, которая активируется при открытии двери. Далее третий займет позицию у этой двери, по пути будет один дозорный, его лучше всего ликвидировать выстреливающим лезвием. Четвертый займет позицию напротив, и зайдет в дверь с противоположной стороны, там никаких препятствий не ожидается. Первому подняться на этаж выше, зафиксировать крепление у окна, и на тросе по команде спуститься на уровень двадцать четвёртого этажа, и ворваться в комнату. Третий и четвертый открывают двери, и бросают светошумовые гранаты одновременно, но в разные углы, после чего закрывают двери. После взрыва обеих гранат сначала ведет огонь третий, когда он укроется, открывает огонь четвертый, и к этому моменту первый должен начать вести огонь из окна, затем запрыгнуть в комнату. Когда первый окажется в комнате, ему на подмогу зайдут третий и четвертый. Информацию загружаю в вашу личную память.

– Приступаем к задаче, – скомандовал Заверган.

Он поднялся на этаж выше, закрепил трос по указанию программы, и начал спускаться на этаж ниже, и остановился перед самым окном. Сверяясь с данными подчиненных, он дал команду на начало операции. В комнате раздался глухой взрыв, после чего послышались ругательства, перепуганные возгласы, кто-то орал, чтобы забились в по углам, кто-то побежал в центральную дверь, и раздался взрыв установленной там взрывчатки. Следом за этим раздались очереди сначала слева, и как только они стихли открыли огонь справа, и это был сигнал к выходу Завергана. Он оттолкнулся ногами от стены, и залетел в комнату, расстреливая противников на автонаведении. По нему несколько раз выстрелили из пистолета, но он даже не почувствовал удара, пули рикошетили. В комнату вбежали его подчиненные, и они завершили зачистку.

– Отряд, всем доложить свой статус, – сказал Заверган.

– Воспринимайте на слух, это второй, никто из нас не ранен, боезапас в норме, заряд аккумуляторов в норме.

Пятый подтвердил данные второго, и перед Заверганом отчитались те, что стояли рядом с ним.

– Операция окончена, – сказал он. – уходим под прикрытием. «Наповал», отметь задание выполненным и спланируй…

Он посмотрел на убитых им только что людей. Они лежали в разных позах, под ними собирались лужи крови, у кого-то тело ещё пребывало в предсмертных судорогах. Был человек, – подумал он, – и не стало. Зачем жил – не понятно, за что умер – тоже. И меня когда-нибудь не станет, будь то пуля, будь то болезнь, полученная когда-то травма, и прекращение регенерации организма… Это не важно как, суть в том, что не станет. Но, наши действия определяют нашу будущую смерть, разве нет? Вот решил бы я работать водителем и дальше, и может быть меня обстреляли бы на какой-нибудь улице, и так бы я умер. Но я встретил Бэллу, и переменил взгляды. Или решил бы я быть, например, актером? Я не думаю, что смог бы выдержать такое эмоциональное напряжение, и скорее всего умер бы от инфаркта. То, чем мы занимаемся, тот путь, который мы себе выбрали – определяет не только наши достижения, цели, но и нашу смерть, как итог. Смерть – не просто какая-то точка в конце предложения, закрывающая абзац. Это печать, которая заканчивает произведение, которая не теряется, которую не отменить, не оспорить, которая рано или поздно ставится каждому живому существу. И на что я трачу свою жизнь? Разве мыслями это всё окупишь? Ну, куплю я себе дом, ну буду пировать, буду работать, будут дети, буду их любить и воспитывать, наблюдать, но это как-то… Скучно, что ли? Прожить такую жизнь. Вот он, – Заверган посмотрел на одного из убитых, – Может жил точно также. А какой был смысл? Выделение эндофринов? Повышенная работоспособность? Набитый желудок? Мягкое кресло? Вид из окна? Нет никакого единого смысла. Смысла вообще нет, это всё выдумка. Я сам ещё не успел понять зачем мы живем, зачем я живу, но лишаю других жизни, кто также, как и я, а может в большей степени, не успел понять этого. И это не преступление? Преступление против кого? Своих нравственных идеалов, которые я, применив однажды к себе, теперь применяю и к другим? Мир не постоянен, не одинаков, он уникален. Единственное что постоянно