Развернулся к выходу, и взгляд уперся в спину Мечтателя. Рядом с ним вышагивал мейн-кун обычных размеров.

Когда стук трости утонул в темноте, я остался наедине с Вороновым. Он сидел на своем месте и смотрел пустым взглядом в пол.

— Твоя очередь, — сказал Воронов.

— Я уйду последним, — заявил я. Повернусь к нему спиной, а он и ударит.

— Дом моей семьи находится в карманном измерении. Если я выйду, ты его уже не покинешь.

Я сглотнул и медленно попятился. Не отрывал глаз от Воронова.

Тьма поглотила меня, веки закрылись сами, и в нос ударил запах канализации, а гробовая тишина просторного зала сменилась мужскими и женскими криками.

Моим глазам открылся переулок между домами. Чуть дальше, впереди, проезжали машины и проходили мимо люди.

Все закончилось.

Меня скрутило пополам, желудок пронзила боль. Я оперся на стену и вырвал желудочным соком и слюной. Хорошо, что не позавтракал перед выходом.

— Блядь, — прошептал я.

Мне бы обдумать то, что произошло, собраться с мыслями и продумать следующий шаг. Я узнал многое, больше, чем рассчитывал. Но как бы ни старался, в голове царила пустота. Приятное безмыслие.

Остаться бы в грязном переулке навсегда, расстелить картон в уголке, сжаться в клубок и насладиться звуками города: бибиканьем машин, отзвуками разговоров пешеходов и криками в квартирах сверху. Они бы убаюкивали меня вечером и встречали рано утром. Да, жизнь на улице намного, намного приятнее борьбы за существование.

Радует одно — безумный день закончился. Я выжил. Я, черт возьми, выжил!

☉☉☉

Я добрался до поместья этой женщины днем. Солнце уже спешило к горизонту, но пока не заливало небо алым.

Автобус приехал довольно быстро — я на секунду задумался: настоящий он или нет. Люди в салоне развенчали сомнения.

На подходе к поместью я вспомнил про мару. Черт. Я совсем забыл о ней из-за заседания Совета.

Ладно. Сначала мара, потом черти. До конца ее времени бездействия оставалась пара часов, а до вторых минимум вечер и ночь.

Вбежал через прихожую, на секунду замер в гостиной. На задворках сознания нашептывало чутье: что-то не так. Бегло осмотрелся.

Семейные фотографии слегка сдвинулись, словно их брали в руки. В доме кто-то был.

Я вернулся в прихожую и посмотрел на тумбочку для обуви. Она пустовала.

Отлично. Не знаю, что сказал бы Наде.

«Привет! Это я, твой брат, Тео. Мы не виделись два года!»

Я помотал головой, прошел через гостиную в коридор, проскользнул в кабинет. Сейчас не до нее. Больше всего на свете не хочу втягивать Надю в возню за долг. Пускай остается в неведении, ради своего же блага.

Открыл тайную библиотеку. оставил рюкзак с ключом на столе, вошел внутрь и взял «Указатель».

Пока палец полз по строчкам, я обдумывал новую информацию.

Эта женщина растила детей на убой. Миша, Катя, Денис, я и Надя. Нас родили ради одной цели — закрыть долг. Из первой троицы выделялся Денис. Эта женщина защитила его от Скрытых, чтобы убить самой. Ради чего? Думаю, из-за жуткого ритуала. Она же Ведьма.

В разуме крепла мысль, что «жуткий ритуал» связан со мной. Ее подкрепляло удивление членов Совета на связь между мной и Надей. Почему-то они кропотливо обходили идею, что я — сын Ведьмы. Разговор с Александром, его предположения о моих мотивах, гляделки Воровки лиц и Мечтателя. Я всегда подмечал такое. Что это значило? Без понятия.

Забавно, после заседания Совета я жаловался на избыток информации, а спустя час — на недостаток.

Я вернулся к поиску книги о марах.

Александр говорил, что мары обитают во Снах и Кошмарах. В прошлый раз в списке не нашлось ни одной книге, где в названии упоминались Сны или Кошмары.

Я припомнил слова мары, случайно брошенную фразу. Она говорила, что участвовала в низвержении и убийстве своей госпожи. Сомнительная зацепка, но выбирать не приходилось.

В «Указатели» нашлась книга «Сказания о войне облаков и туч. Летопись падения Королевы Вихрей». Она находилась на второй половине, там, где стояли читальный столик и жуткое зеркало. Лежала на нижней полке, почти под ногами.

Вытащил ее, придержал, чтобы старая обложка не развалилась. Книга пухла от желтых страниц, а на серой обложке, под названием, черные узоры сливались в мешанину пузырей и щупалец.

Я шагнул к выходу и…

Огромный книжный шкаф захлопнулся прямо перед носом. А сверху щелкнул замок. На осмысление ушла долгая секунда.

Меня заперли, закрыли в тайной библиотеке.

Глава 8. Дела семейные

Сегодня — худший день в моей жизни. Ну, может, не самый-самый, но один из — точно.

Утро встретило меня с ужасной новостью о втором Скрытом в квартире, по дороге на заседание Совета меня чуть не убили Автобус и Парковка, а во время самого заседания я почти лишился рук и ног. Хуже некуда. И теперь меня заперли в тайной библиотеке. В карманном измерении с единственным выходом.

Я забил кулаками по стенке книжного шкафа, который отделял меня от кабинета этой женщины.

— Эй! Откройте! Амбрагаруда!

Ответа не было. Ладно. Пойду иным путем.

— Я не соглашался! Каждая секунда здесь зачтется в долг! — прокричал я. — Молись всем богам, чтобы я не пленил тебя!

Мои слова были далеки от правды. Иначе я бы загнал себя в долги перед марой, когда замкнул контур защитного круга.

Я подначивал виновника ответить, раскрыть себя для натиска. Прислонился правым ухом — оно лучше слышало — к обратной стороне шкафа, прислушался.

По ту сторону преграды барабанили шаги. Виновник метался по кабинету, шагал из угла в угол. Изредка останавливался — наверное, перед окном — и маршировал дальше.

Давай. Ответь хоть что-нибудь.

— Эй! — не сдавался я. Разговоры — единственный ключ к свободе. К жуткому зеркалу не подходил, хорошо помнил, чем закончилось путешествие в Зазеркалье. А залитые белым светом окна больше напоминали лампы больницы и доверия внушали не больше, чем ржавый капкан на пороге. — Поговори со мной!

На ум пришел другой способ. Вчера я уже открывал запертую дверь, когда мара закрыла меня в комнате.

Взгляд поднялся