— Я не умею сидеть и ждать помощи. Я приехала сюда не отдыхать, а привезти брата домой. Если я буду отсутствовать слишком долго, это станет заметно.

— Вы про свою маму?

— Нет, я не про маму.

Сэм переводит взгляд на мой безымянный палец, на котором нет кольца — оно отправилось в кошелек, — а затем вновь смотрит мне в глаза.

— Вас беспокоит, что он приедет за вами?

Что я могу ответить? Что я обручена с преступником, который многим внушает страх?

— Возможно. Вообще-то я не говорила ему, что еду сюда.

— Возможно, он о вас волнуется.

— Маловероятно, — фыркаю я.

— Значит, вы согласились выйти замуж за человека, которого не любите? Почему?

— Это не ваше дело.

— Я помогаю вам, а он нет, так что отчасти это мое дело. Я умею читать между строк. Вы выходите замуж за типа, который вам неинтересен, и надеетесь, что брат спасет вас от этого?

— Все немного сложнее, — огрызаюсь я, хотя, по правде говоря, мой план состоял примерно в этом.

— Тогда расскажите мне. Что вы намерены делать, если не найдете брата? Отправитесь назад в Нью-Йорк и выйдете замуж за этого человека?

— Кто говорил, что он мне неинтересен?

— Вы. В каждом нашем разговоре.

— Потому что я флиртовала с вами? Я уже говорила, вам не следует все принимать на свой счет.

— Отлично. Именно так я и сделаю. Но, Элизабет, вам нужно смириться с фактом, что вашего брата, возможно, здесь нет. Возможно, его даже нет в живых. И что тогда?

— Почему вы все время говорите, что мой брат, возможно, пропал?

— Потому что вы не понимаете, что тут за жизнь. Вы ведете себя так, точно ваш брат — тот же человек, которого вы помните с детства, но они все уже другие.

— Мы все другие! — кричу я. — Думаете, я — та же девочка, какой была до краха? До того, как мы всего лишились? Думаете, я не изменилась? Я — все, что осталось от нашей семьи. Отец сгинул, и один из братьев тоже, и мамы все равно что больше нет. Может быть, в самом начале я отправилась на поиски брата, потому что хотела, чтобы он решил мою проблему, но теперь мне просто нужно знать, что с ним. Пусть он не захочет вернуться со мной в Нью-Йорк, и да, я не знаю, что буду тогда делать. Но я видела эти лагеря, и я люблю брата. Мне нужно знать, что он жив.

— Не могу ничего обещать, но я позвоню в Джексонвилль и разузнаю, известно ли моему приятелю из Бюро погоды что-нибудь о планах насчет лагерей.

Мы возвращаемся в «Восход», я жду в гостиной, а Сэм идет в администраторскую, чтобы позвонить в Джексонвилль.

Погода тем временем кажется все более зловещей — дождь льет как из ведра, порывисто дует ветер. Небо становится темнее с каждой минутой.

— Похоже, шторм надвигается? — спрашиваю я у женщины за стойкой.

— Не знаю. В Бюро погоды говорят, он пройдет мимо, но мне эти волны совсем не по нраву. Лучше подстраховаться, чем рисковать. Надеюсь, он быстро минует нас. Оставайтесь в гостинице и не подходите к окнам. Это здание видело шторма не раз и не два, и этот переживет.

Ее слова сопровождаются раскатом грома, раздавшимся где-то в отдалении.

Сэм возвращается после телефонного разговора.

— Там все плохо, — предупреждаю я. — Что вам удалось узнать?

— Мой приятель не может нам помочь. В лагерях полный бардак. На материке многие обеспокоены надвигающимся штормом и отправляют сюда эвакуационный поезд, чтобы вывезти ветеранов. Бюро погоды придерживается иного мнения, чем опытные в этих делах люди. Вы заметили, что местные начинают нервничать?

— Да.

— Нужно подготовиться к тому, что шторм может добраться до нас быстрее, чем предполагается.

— Нам надо эвакуироваться? — спрашиваю я. — Я разговаривала с женщиной за стойкой — по ее словам, мы здесь в безопасности.

— Вы видели, что представляют собой эти лагеря, — говорит Сэм. — Половина палаток не устоит перед сильным ветром. А остальные снесет водой на раз-два. На месте начальства я бы тоже их эвакуировал. Гостиница кажется достаточно прочной — она стоит близко к воде, а значит, была спроектирована с учетом такой погоды. И вообще, ураган может пройти мимо. Возможно, погода перестанет портиться. Мы при необходимости найдем укрытие, а вывезти сотни людей — это гораздо сложнее.

— А вам известно, куда их повезут? — спрашиваю я.

— Приятель думает, что в Майами, но не уверен.

— Если их отправят в Майами, может, и нам держать путь туда?

— Их вывезут на день-два, самое большее. Лучше до их возвращения оставаться здесь. И потом, мы даже не знаем, будет ли ваш брат среди эвакуированных. Возможно, он уехал на выходные в Ки-Уэст. Я понимаю, что вы хотите его разыскать, и сделаю все возможное, чтобы помочь. Даю вам слово. Но жизнью рисковать не стоит. Нужно действовать с умом. Мне не улыбается мысль садиться за руль в такую погоду. Дороги скоро зальет. Мы плохо знаем эту местность. Лучше подождать здесь, чем застрять где-то под открытым небом.

Я смотрю в окно — там бушует стихия и нет ничего, кроме дождя и ветра. Мне отчаянно хочется поехать за братом, но мысль о том, что его, вероятно, спасут, позволяет примириться с тем, что я всегда ненавидела больше всего…

С ожиданием.