Подобные мысли все чаще стали приходить к Тане перед свадьбой. Она смотрела на дочь, такую красивую, молодую, и не знала, как ей помочь. «Если она встретит человека, похожего на Сережу или Вильгельма, — думала мать, — я наконец успокоюсь и смогу счастливо жить здесь, в Австрии, вместе с мужем». Размышления Татьяны прервал голос Вильгельма:

— Девочки, — позвал он снизу.

— Мы здесь, — откликнулась Татьяна, вместе с дочерью спускаясь со второго этажа.

— Вы не скучаете? А я уже сказал своей маме, что у меня теперь будет жена и сразу взрослая дочь. Полина, не возражаешь?

Девушка подняла пышные ресницы и чуть насмешливо посмотрела на мужчину:

— А вам нужна такая дочь? Кажется, я больше похожа на сестру, младшую.

— Что за вопрос?! Если у моей жены есть дочь, то она и моя дочь.

— Но дочь уже взрослая. И ей тоже пора выходить замуж. Нас с вами разделяют шестнадцать лет. Как будете представлять меня знакомым?

— Я счастлив, что дочь такая взрослая…

— Неправда.

Полина улыбнулась своей очаровательной улыбкой, а увидев, что смутила Вильгельма, иронично добавила:

— Я согласна, па-поч-ка, — протянула она последнее слово.

— О, меня еще никто так не называл! Как ласкает ухо это слово, — воскликнул мужчина и обнял Полину за плечи.

— Скоро, скоро у вас появятся дети и будут называть вас папой.

Татьяна, глядя на происходящее, чуть слышно прошептала:

— Прости нас, Сережа.

В день свадьбы все встали рано. В десять часов уже нужно было прибыть в кафедральный собор Святого Иакова — главный храм Инсбрука, а в полдень перезвон сорока восьми колоколов должен оповестить о свершившемся событии.

Полина, как только увидела молодоженов, не сдержала восторга:

— Если вас не поместят на обложку модного журнала, редакция много потеряет. Этот выпуск раскупила бы вся Австрия. Вы не представляете, насколько прекрасно смотритесь вместе!

— Полина, ты преувеличиваешь, — смутилась Татьяна.

Вильгельм повернулся к невесте, взял ее за руку и, одарив многозначительным взглядом, добавил:

— Дорогая, ты действительно королева.

— Спасибо, милый, твоя оценка для меня — самая главная.

Полине не совсем понравилось, как мать отреагировала на ее комплимент, но она не подала вида. Хотя девушка и радовалась за мать, но в ней нарастал внутренний протест: себя она представляла в белоснежном платье рядом с Вильгельмом… Полине стало стыдно за свои мечты, и она прогнала эти мысли прочь.

Когда кортеж подъехал к собору Святого Иакова, открылся великолепный вид на фасад в стиле барокко. Старинные механические часы, созданные более трехсот веков назад, отсчитывали последние минуты до церемонии венчания. Татьяна успела побывать в соборе раньше, а Полина впервые видела такую роскошь и не могла скрыть восхищения архитектурой и убранством. Колонны из розового мрамора, изумительной красоты старинные фрески, изображение Мадонны с младенцем над алтарем… От восторга у присутствующих захватывало дух. А когда раздался перезвон колоколов, у многих на глазах появились слезы.

Церемония длилась долго. Приглашенные гости разглядывали новобрачных, перешептывались, Татьяна в белом платье вызывала всеобщее восхищение.

После венчания гостей пригласили в ресторан. Полине, в совершенстве владевшей немецким языком, было нетрудно общаться с присутствующими, но вскоре она поняла, что австрийцы к ее чисто немецкому произношению относятся несколько настороженно. Публика собралась в основном солидная, по большей части семейные пары. Полина веселилась от души, часто выходила на улицу. Она начала курить с тех пор, как рассталась с матерью, поэтому уединялась на террасе, и грустные мысли снова одолевали. «Почему я такая несчастная? — думала она. — Почему в моей жизни нет мужчины? Я такая же красивая, как мама. Может, я сама этого не хочу? Сегодня, именно сегодня я серьезно задумалась о своем будущем избраннике. Странно, к чему бы это? Наверное, встречу его здесь», — Полина улыбнулась, и ей стало легче. В душе возникло желание узнать того единственного, которому она отдала бы себя всю. Ненависть к мужчинам постепенно проходила. Глядя на счастливую мать, она поняла: счастье придет обязательно, и непременно с таким мужчиной, как Вильгельм.

Глава 23

Полина гостила в Австрии неделю и уехала с массой впечатлений: Вильгельм и Татьяна возили ее на экскурсии, знакомили с достопримечательностями Инсбрука. А когда проводили дочь, сразу же уехали в свадебное путешествие по Европе.

Полина старалась быть на работе до позднего вечера, ведь дома ее теперь никто не ждал. Сначала ей было интересно жить в шикарных апартаментах, но скоро стало одолевать одиночество. Порой девушка бродила по просторной квартире и не находила себе места: в голову лезли неприятные мысли, не давали покоя, терзали и мучили. В гости она никого не приглашала, тем более что настоящие друзья, которым можно доверять как самым близким людям, так и не появились. Угнетало в последнее время и отношение коллег, их пристальный интерес к ее персоне. Любопытство, а подчас и неприкрытая зависть преследовали ее на каждом шагу. Любую мелочь из жизни их семьи на работе превращали в сенсацию, мусолили в разговорах до тех пор, пока сведения, как снежный ком, не обрастали небылицами и домыслами и даже отдаленно переставали напоминать правду.

В гостиной Полина поставила на столик портрет матери и Вильгельма в красивой рамочке. Молодожены в свадебных нарядах, счастливые, улыбались, глядя друг на друга. Девушка смотрела на фото, и ее взгляд все чаще останавливался на Вильгельме. Скоро ей стало казаться, что мужчина смотрит на нее, а не на мать. «Так можно свихнуться, — подумала она, — я уже жить без него не могу». Полина убрала фотографию в ящик стола, но все в этой квартире по-прежнему напоминало о хозяине: к чему бы она ни прикоснулась, куда бы ни направила взгляд, всюду видела его. Ложась спать, девушка утыкалась лицом в подушку, на которой спал Вильгельм, укрывалась одеялом, которым накрывался он — его дух был повсюду. День за днем Полина училась жить с этим, и ей даже стало нравиться его невидимое присутствие. Садилась завтракать и говорила: «Доброе утро, Вильгельм». Настроение после этого обязательно улучшалось. Она поймала себя на мысли, что реже стала вспоминать о матери, даже появилось безразличие к ней, зато с каждым днем ее душа наполнялась мечтами о Вильгельме.

Прошло семь месяцев. Татьяна часто звонила дочери, рассказывала о событиях, происходящих в ее жизни. Дочь слушала, но не поддерживала разговор, не радовалась вместе с ней, не высказывала восхищения, как это было раньше, когда они жили вместе. За все время Вильгельм ни разу не приехал в Москву, решал вопросы с Владимиром