Так, ладно. Пока что нужно выяснить только одну печать.

Слово я помнил, как произносится, так что это должно быть не слишком тяжело. Однако Звуки, которые записывала Анна, были не совсем верны. А за полторы тысячи лет её работы не раз переписывались, так что ошибок было немало.

Чего стоит только «Узбагоение», которым меня пичкали на занятиях Елены. Я тогда хоть и подумывал поправить их, но решил, что не стоит. Иначе совсем отрубился бы.

Ещё одной сложностью было, что слово это я не очень часто использовал.

Его подсказал бог по имени Блуд. И применял он его, так скажем, не очень благородно.

А если быть точнее, этот проказник становился невидимым, чтобы подсматривать за другими богинями или даже за особенно красивыми смертными.

Признаюсь честно, мне пришлось однажды участвовать в подобном мероприятии. Исключительно для пользы дело.

Ну… Не однажды… Там кое-какие звуки не мог разобрать, поэтому пришлось пару раз повторить.

В общем, неважно!

По алфавиту я выписал необходимые символы, достал почти засохшие чернила и вырвал несколько листов из записной книжки Люта.

А затем принялся соображать нужную печать.

В учебнике такой не было. Там, в основном, были простенькие печати и те, что направлены на лечение. Но мне-то нужна была вполне себе серьёзная вещь, которую вряд ли даже в библиотеке какой-нибудь отыщешь.

Елена наверняка знала что-то подобное, но она не даст молодому парню, кем я был в её глазах, способность становиться невидимым.

Уж точно не Люту, за которым была закреплена слава проказника.

Так что пришлось потратить много времени. Очень много времени.

Я надеялся управиться до заката, но просидел до полуночи и всё равно не достиг нужной цели.

Зад уже был деревянным, ныл и требовал разминки, а самым большим достижением был полупрозрачный лист.

От раздражения я с силой скомкал его, а затем отшвырнул в сторону, вырвал ещё один лист и снова начал пробовать.

«Н-не… — повторял я по слогам, — ви-и… ди… мость…»

И снова провал.

А затем ещё.

И ещё.

И ещ…

Короче, глаза уже болели просто от того, что им приходилось видеть очередной грёбаный лист. Я чувствовал себя хуже только когда начал изучать грамоту, сидя на княжеском троне.

Вот была потеха…

Но тогда у меня получилось. Получится и теперь.

Очередной лист бумаги после произнесённого мною — «Невидимость» — вдруг стал полностью прозрачным и будто бы исчез прямо на глазах.

— Да… — тихо, будто боясь проснуться, произнёс я.

А затем уже громко, радостно:

— Да, демоны вас побери! Я сделал это! Ха-ха-ха!

Даже вскочил со стула, потянулся и чуть ли не начал прыгать. Высунулся в окно, чтобы вздохнуть свежего воздуха, а затем обернулся к столу…

И вдруг заметил, что в тёмном углу, куда я бросал скомканные листы, сияет слабый свет.

— Что это такое…

Я подобрал листы, развернул их и увидел, что поверх моих неудавшихся печатей высвечивались какие-то буквы.

Они напоминали общеимперский, то бишь варгийский язык, но были будто разбросаны без разбору, да и читались плохо.

— Так это не просто книжка, — дошло до меня.

Похоже, Лют делал записи. Только вот что он там записывал?

Кажется, он оказался не так уж прост. Тайное письмо — мастерство не из лёгких. По крайней мере, в прошлом им владело только несколько человек, что я знал. Чаще всего они прятали от завистников свои мысли и наработки. Ну, или писали эротический роман и боялись, что кто-нибудь узнает.

Зачем тогда писали — это отдельный вопрос. Но всё же…

Однако Лют пошёл ещё дальше. Он свои записи зашифровал. И кто его знает, как их теперь расшифровывать…

Я проверил остальные листы и саму записную книжку. Под действием моей духовной силы, которую я вкладывал в печати, на них проступили исписанные строки. Но их значение ещё предстояло понять.

Демон…

Может, память сыграет мне на руку и вычленит из головы хотя бы немного воспоминаний этого мальчишки?

А ещё я понял, что вырванные листы теперь будет непросто распределить по их местам. Несколько удалось прикинуть по линии отрыва, но другие мне, как на зло, удалось оторвать идеально ровно.

— Мда… — вздохнул я. — Чёрт! Чуть не забыл!

На невидимом листе тоже проступили записи. Это было замечательно. Просто великолепно.

Я очень рад, что удалось его не потерять, пока возился с клочками бумаги.

Вот только оставался один чрезвычайно важный вопрос. Определяющий, я бы сказал.

Попыток за последний час было столько, что я уже действовал почти машинально.

Поэтому…

Как именно я сложил эту грёбаную печать⁈

Глава 14

Слава всем богам — где бы они, гады, не пропадали — руки вспомнили, что они там чертили на этих проклятых листочках этими проклятыми перьями.

Вот честно скажу — легче мечом махать!

Раз, два — и голову с плеч. А тут что-то щуриться, глаза ломать, закорючки вырисовывать… Жуть!

Эти писари — страшные люди, я вам скажу. Зад твёрже стали, а глаза натружены сильнее, чем рука кузнеца.

Ну, а мне удалось нанести на себя печать невидимости. Не с первого раза, если честно. Это оказалось куда сложнее, чем я думал.

В темноте, по отражению довольно плохенького зеркала, с замыленными от усталости глазами…

Хорошо хоть успел догадаться, что нужно чертить эту штуку зеркально. Иначе потратил бы кучу времени впустую. А ведь почти начал!

Ладно. Так или иначе, дело было сделано. Печать поставлена, осталось только закрепить её:

— «Невидимость» — Я прикоснулся к груди и влил побольше духовной энергии,