и белое, на любой вкус и в любом количестве. На фасаде родового гнезда в два ряда зажгли факелы и свечи, что казалось, дворец полыхает в ночи. Крестили ребенка в семейной часовне, украшенной фреской Беноццо Гоццоли. Глаза младенца скользили по ярким росписям, еще не понимая всего смысла, который когда-то захотел туда вместить его прадед Козимо «Старший».

На Джованни у Лоренцо были большие планы, и направление карьеры мальчика стало понятно, когда тот был еще совсем ребенком. В свои нежные 7,5 лет Джованни проходит первый свой постриг и ему выбривают небольшую тонзуру[52] на макушке, в знак его принадлежности Духовенству. Первый шаг сделан. Несмотря на религиозную карьеру, мальчик получил разностороннее образование у лучших гуманистов того времени. Не будем забывать, что именно в тот период на вилле Карреджи читались тексты Платона, обсуждалось античное искусство, философия и идеалы, которым должен следовать человек. Так в учителях Джованни оказались такие громкие имена, как Аньоло Полициано и Марсильо Фичино. Хотя не все были согласны с таким образованием юного Медичи. Как иногда случается, муж и жена могут иметь разные взгляды о том, что хорошо, а что плохо для их ребенка. Медичи не были исключением. Жена Лоренцо, Клариче Орсини, так никогда и не стала «своей» для Флоренции. Клариче выросла в Риме, где на тот момент не говорили о древних греках, любуясь на обнаженные фигуры античных скульптур. В Риме учили верить в Иисуса, правильно молиться и исповедоваться. Клариче впитала в себя настолько сильно христианскую веру, что ее мировоззрение не хотело дать место чему-то другому, что не есть Римская Церковь. Орсини не любила читать, книгам предпочитала исповедь или литургию. Поэтому с Лоренцо они никогда не были близки и жили как будто бы в параллельных мирах, лишь изредка соприкасаясь.

Однажды обычно не вмешивающаяся в решения Лоренцо Клариче настолько обозлится на Аньоло Полициано, что добьется его отстранения. По мнению Клариче, тот слишком много внимания уделял античности, уча Джованни классическим языкам — важному наследию, которое оставили после себя древние греки, а затем подхватили древние римляне, — но совсем не уделяя внимания богословию. Разве могла она стерпеть, чтобы ее сын придавал большее значение «языческим глупостям», чем богословию?! Аньоло в свою очередь писал Лоренцо, жалуясь, что Клариче только и делает, что забирает с уроков Джованни и читает с ним исключительно Псалтырь. Оценивая уже взрослую жизнь и личность Джованни Медичи, можно прийти к выводу, что в нем взросли оба семени: религией он занимался по долгу службы, а античность поселил в своем сердце.

Кроме многочисленных философов, литераторов, музыкантов, которые наполняли дом Медичи, в подростковом возрасте Джованни познакомился со своим одногодкой. Мальчишку принял у себя Лоренцо, заметив его еще не ограненный, но уже яркий талант. Мальчика звали Микеланджело Буонарроти. Джованни и Микеланджело, совершенно разные по темпераменту, с одинаковым вниманием слушали Лоренцо и его друзей за многочисленными совместными ужинами. Возможно, именно зародившиеся симпатия между двумя подростками и помогла Микеланджело выходить сухим из воды, нарушая сроки и договоренности, когда Джованни начнет просить уже не передать солонку за столом, а изваять скульптуры во славу семьи Медичи.

В возрасте 13 лет Джованни получил от отца настоящий подарок, который смог оценить по достоинству спустя несколько лет. Лоренцо и Папа Иннокентий VIII решили скрепить свои хорошие, а главное выгодные, отношения старым добрым способом — породниться. Так незаконнорожденный сын Иннокентия женился на дочери Лоренцо. По сути, этот брак заключался в связи с огромным желанием Лоренцо добыть как можно скорее кардинальскую шапку для своего сына. «Пожертвовать» для этой мечты судьбой своей дочери не представлялось проблемой, хоть жених и не отличался блестящей репутацией. Кроме того, нужно уметь дарить правильные подарки — то, что Папа точно оценит. Шпионы Медичи начинают активно посылать гонцов, рассказывая Лоренцо о пристрастиях Иннокентия. Так в Рим прибывает огромное количество дичи, которой Папа любил обедать, лучшее вино Тосканы, чтобы вкусно запивать эту дичь. Помнится, Флоренция славилась шелком и шерстью? С флорентийских кораблей уже выгружают огромные рулоны дорогущего дамаста для папских комнат. Лоренцо хочет стать не просто другом, а очень внимательным другом.

Так папа и Медичи договариваются о том, что Джованни в марте 1489-го становится кардиналом, но это большой-большой секрет, рассказывать о котором папе очень не хотелось, чтобы не потерять баллы своей репутации. Все же назначать кардиналом 13-летнего мальчишку было решением достаточно сомнительным. Чтобы не упасть в грязь лицом, было решено, что Джованни сможет надеть кардинальские одежды и официально приехать в Рим для исполнения своих обязанностей спустя три года. Также в «контракте» на красную шапку указывалось, что если Лоренцо или Иннокентий VIII не доживут до истечения срока секретности, то договор будет аннулирован.

Наверное, звезда удачи Джованни оказалась над ним в нужное время. Наконец-то срок истек, и 10 марта 1492 года он стал настоящим, а не подпольным кардиналом. Сам Лоренцо, не сдерживая своей радости, воскликнул: «Это самый великий результат нашей семьи»[53]. В Кафедральном соборе была проведена праздничная служба, и буквально через три недели умер Лоренцо Медичи, а в июле того же года на тот свет отошел Иннокентий VIII. После смерти отца у Джованни началась настоящая взрослая жизнь, и началась она тревожно.

Буквально через два года из-за опрометчивых политических решений старшего брата Джованни, которого звали Пьеро, тот «безрассудный» из троих сыновей Лоренцо, доведет ситуацию до того, что Республиканцы, настроенные враждебно к семье Медичи, обвинят его в злоупотреблении властью, подвергнув Флоренцию военной опасности со стороны Франции. Обвинение было правдивым, поэтому от той поддержки народа, которая была у Лоренцо, не останется и следа. В ноябре 1494 года вся семья Медичи была с позором изгнана из города, дворец их подвергся вандализму и был разграблен. Джованни, испугавшись разъяренной толпы, был вынужден переодеться в монашескую рясу францисканского ордена и, пряча лицо под жестким капюшоном, бежать из родного города. Так начались года скитаний Медичи. Ситуацию Джованни отягощал еще тот факт, что на своем первом конклаве в качестве кардинала он не поддержал избрание Александра VI из рода Борджиа. Чем вызвал немилость нового папы и получил краткое, но очень четкое указание — держаться от Рима подальше. Что тут же сделал Джованни, путешествуя по Северу Италии и Европе, изучая новые традиции, знакомясь с новыми людьми, взрослея в конце концов.

Наконец-то, в 1500 году из Рима подуло весенним ветром, в воздухе