– Это может быть опасно для нас? – С металлическим грохотом в раковину полетели приборы из своих ячеек. – Ты посмотри только, что творится! Фу!

– Просто муравьи. Они ничего плохо нам не сделают.

– Ага, дом прогрызут!

– Это термиты дом грызут. Муравьи лишь выискивают вкусненькое. Я не считаю, что нам может навредить это знакомство. Не про муравьев сейчас. Но вот ты узнаешь должность, род занятий этого мужа, и что? Будешь ниже кланяться? Онемеешь от значимости момента? Зачем? Нам предложено идеальное взаимное уважительное непроникновение в тайны друг друга. Улыбаемся, ведем себя прилично, вопросов не задаем.

– Не по-людски это. Но да, соглашусь с тобой. В конце концов, нам бы тоже было неприятно, попытайся кто-нибудь разузнать о нашей другой жизни. Да, дорогой?

– Да, дорогая. Пойду за инструментами схожу.

Янчик утром проснулся с воплем:

– А-а-а-а!

Наконец из ушка вытекла морская вода. Горячая, она преодолела все хитроумные изгибы слухового хода и мокрым пятном впиталась в подушку.

– Больно, тебе больно?

Моргает, прислушивается к себе, трогает розовую ото сна ушную раковину:

– Нет!

– Вот и хорошо. Идем зубки чистить?

– Каждое купание такие неприятности! – жалуется Машка за завтраком. – Хотя бы он теперь не думает, что к нему ночью в ухо заполз жук!

– А я тебе говорил, закладывай ему на ночь ватный шарик в ухо – все вытянет и впитается, – в который раз поучает невестку Макар. – У меня всегда то же самое. Такое строение уха. Мы ж родня, в конце концов.

– Говори, говори, а пока беды не случится, пока не пробегаем всю ночь вокруг ребенка с острой болью, никто не услышит. – Настроение у Ларисы, прямо скажем, не ахти.

– Когда Джина за вами обещала приехать? – поинтересовался Макар. Хоть бы поскорее эту тучу унесло.

– А ты? Тебе смокинг я на себя буду мерить?

– Ты знаешь мои размеры. Что там выбирать: черное, белое. Да! Только бабочку не на резинке! Терпеть не могу…

Оставим женщинам наряды. Все эти платья, туфли, сумки, брошки… Одним лишь созерцанием себя, неотразимой, женщину можно сделать абсолютно счастливой.

– Ты красивая!

– Нет, это ты красивая!

– А ты восхитительная!

– Ты восхитительнее!

Обычная болтовня. Они никогда от нее не устают. И, подзаряженные, возвращаются домой, в лоно семьи, сильные, добрые, наполненные впечатлениями, конструктивные – готовые дарить и любить.

Ну, кесарю кесарево, а Макар с Яном остались одни на хозяйстве. Чем могут заниматься два мужичка, когда девчонки отвернули от них свое всевидящее око? Правильно, лежать на диване, смотреть мультики и ковырять в носу. Так думают многие, и пусть они себе думают то, что думают, ведь происходит только то, что происходит. Когда Макар почувствовал, как его палец тянется к носу, он перевел взгляд на внука, хлопнул того легонько по кулачку:

– Палец сломаешь. Я наверх в кабинет поднимусь. Будет скучно – приходи.

В кабинете немного душно, вкусно пахнет деревом и подсохшим лаком. Макар открыл окно, сдвинул на край стола стопки книг, выбранные Стефой, подстелил газету. Ничего толкового сегодня не сделать, но навести порядок в инструментах: очистить, смазать, наточить, разложить по местам – отдельное удовольствие.

Первой его уединения не вынесла Лила – просунула в приоткрытую дверь любопытную мордочку: почему спрятался? Следом, не сразу, а выдержав паузу длиной в мультипликационную серию, поднялся Янчик:

– Деда! Что ты тут делаешь?

Придвинул ему стул, выдал замшевую тряпочку:

– Вот, аккуратно, острое не берем, только лопаточки и ложечки, натираем, чтоб блестели, и в бархатные гнездышки складываем. У каждого предмета свое место, видишь?

Тут же Лила стоит на задних лапах, только уши над столом торчат: я! я! я! меня к себе возьмите! Куда тебя? Посадил на свой стул – нос всюду сунула, лапкой потрогала, успокоилась, голову на столешницу положила, вздохнула, и только бровки на каждое движение людей – дрыг-дрыг.

Четырехлетний мальчишка – лучшая версия человека. В любящей, внимательной семье это всегда счастливый, открытый, послушный, доброжелательный ребенок. Ему все надо, все интересно. Отдай ему то, что у тебя есть – все свои умения и знания, – подари ему возможность стать лучше тебя.

Кончик языка от усердия высунут, бровки насуплены. Пальчики – такие кругленькие, гладенькие пальчики – осторожно сжимают блестящую сталь. «Не зная боли, не зная слез…» Как много всего впереди у тебя, малыш! Как сделать твой мир безопасным?

– Ну как? Не надоело еще?

– Не-а.

– Ты отлично справляешься. Давай теперь я научу тебя обращаться с опасными, острыми предметами. Берем для начала шило. Вот оно. Потрогай кончик. Им делают отверстия…

Дедство в каждое детство!

Ларкина сестра начала звонить чуть ли не каждый день. Жадно слушала рассказы об их такой обычной, ничем не примечательной жизни. Вначале старались давать натуралистичные зарисовки – дождь или солнце, что еще цветет, что вызрело, какие цены на рынке… Смеялись над проделками Лилы. Осторожно, самым краешком, упоминали Яна. Прислушивались: как там, не болит? Не будет ли в ответ часовых рыданий об уснувших своих девочках? Нет-нет, мы и руку протянем, и плечо подставим, но стоит ли о больном? И столько скрытого страстного любопытства к чужой жизни – к жизни вообще! – на том краю, противоположном краю реальности. У одинокой Лены возле немого телефона. У Лены с облезшими от антисептиков руками. У Лены, которая каждый день растирает вмятины от респиратора на лице, возвращаясь домой после долгого дня среди убитых горем ли, страхом ли, усталостью, или отчаянием людей.

– Ты правда хочешь об этом говорить?

– Хочу, я хочу знать, что где-то еще есть нормальная жизнь, что она возможна, что весь этот кошмар закончится и у нас тоже будет море в ушах, песок в волосах и бегство с персиком в руке от полосатой пчелы. Расскажи еще!

– Слушай.

В сентябре самые настоящие, самые сладкие арбузы. В них столько сока, что полосатая корка еле сдерживает внутреннее давление. Достаточно коснуться зубочисткой арбузной попки, и алое, малиновое нутро раскинется перед тобой во всем сахарном бесстыдстве. Неси его аккуратно. Местные деды уже набодяжили молодого, совершенно пьяного вина – загляни к одному из них по дороге в любимую бухту, прихвати бутылочку. Ты на месте, и никого больше нет. Осенью всегда мало людей. Сбрось одежду, не думай о стыде. Тряпки сложи на огромную ягоду и вино – ты же смогла довезти все в целости? А лучше пристрой вещи в тени, подальше от солнца: не надо им греться. Какая сегодня вода? Пусть день будет жарким, а вода – бодрящей. Пусть волна – ленивая, гладкая, небольшая, на два хороших гребка. Цвет моря… какой ты хочешь цвет? Красивый? Сейчас я посмотрю… пусть будет цвет воды пляжа Бонди. Нет, я даже не знаю, где это, но Средиземное море бывает точно таким же. Ты любишь Средиземное море? А-а, сейчас ты все любишь, зайка моя. Хорошо. Оно не зеленое, оно не голубое. Оно сверху будто немного мята с