Шрифт:
Закладка:
Попытка княгини Шаховской поступить в Гатчинскую авиашколу не увенчалась успехом, поскольку там готовили только военных лётчиков из числа специально отобранных офицеров. Однако такие мелкие неудачи не могли остановить молодую княгиню. Она отправилась во Францию, но и в Париже ей отказали в поступлении в школу пилотов. Тогда она решила «на удачу» отправиться в известную авиашколу «Общества аппаратов Райт» в Берлине. Кстати, в те годы аэропланы часто называли просто летательными аппаратами. Кстати, к тому времени молодая княгиня уже получила первые уроки пилотирования аэроплана «фарман» под руководством инструктора В.А. Лебедева – шеф-пилота Петербургского императорского аэроклуба. Первая в России частная авиашкола «Гамаюн» открылась в Гатчине в 1910 году, а спустя год появилась школа Первого российского товарищества воздухоплавания (ПРТВ). В эти школы принимались все желающие, включая женщин. Первыми их выпускницами были авиатрисы Л.В. Зверева, Е. Анатра, Л.А. Галанчикова и княгиня Е.М. Шаховская. Однако выдавать дипломы пилотов и осуществлять их международную регистрацию имел право только Императорский Всероссийский авиационный клуб (ИВАК). По существовавшим тогда правилам женщинам-авиатрисам дипломы пилотов в России не выдавали. За ними надо было ехать в школы пилотов за границу. Княгиня Шаховская так и поступила.
В Берлине ей повезло. Здесь она стала ученицей молодого, но уже довольно известного русского авиатора-инструктора В.М. Абрамовича, являвшегося шеф-пилотом общества братьев Райт. Княгиня без памяти влюбилась в своего 21‐летнего наставника и его аэроплан. Ей легко давалось лётное дело, и 16 августа 1912 года (по другим сведениям – в 1911 году) она получила германскую лицензию на пилотирование аэропланов производства Анри Фармана. К тому же она стала официальным демонстратором летательных аппаратов фирмы братьев Райт в российской столице. Казалось бы, цель достигнута и мечта сбылась. Но роковая любовь вскоре обернулась трагедией.
В апреле 1913 года во время самостоятельного тренировочного полёта на аэродроме близ Берлина княгини Шаховской вместе с 22‐летним инструктором Всеволодом Абрамовичем, как позже установили, по вине авиатрисы аэроплан потерял управление и врезался в землю. Инструктор получил крайне тяжелые травмы, а сама Евгения Михайловна благодаря лётному защитному шлему отделалась лёгкими царапинами и ушибами. Шеф-инструктор Абрамович от полученных увечий на другой день скончался. Он стал 14‐м в списке погибших пилотов, как сообщила в те дни «Московская газета»[166]. Известный русский авиатор, по праву считавшийся «бурелетчиком», как в то время называли отчаянных покорителей неба, готовых взлетать при любой погоде, был похоронен в столице Российской империи.
Евгения Михайловна тяжело переживала гибель любимого человека и дала слово больше не подниматься в небо. Но и жить светской жизнью она не хотела и не могла. Её поиски острых ощущений и новых впечатлений привели в ближний круг поклонниц Григория Распутина, который, помимо плотских утех, приучил молодую княгиню к наркотикам. Эта пагубная зависимость сохранялась у неё до конца жизни. Она старалась забыть своё авиационное прошлое, но небо по-прежнему влекло. Начавшаяся вскоре Первая мировая война резко изменила её жизненные планы.
Первая в мире женщина – военный лётчик
Отметим, что в эти предвоенные годы в России возникла и стремительно развивалась авиационная отрасль. Приоритетной задачей, как отмечал С.Г. Мороз в своей статье «Запах крови. Часть 1» в июньском номере журнала «Наука и техника» за 2016 год, было создание военно-воздушных сил Российской империи и подготовка военных лётчиков из числа офицерского состава. Великий князь Александр Михайлович так сформулировал свой взгляд на страницах журнала «Тяжелее воздуха»: Воздушный флот России должен быть сильнее воздушных флотов наших соседей. Это следует помнить каждому, кому дорога военная мощь нашей Родины»[167]. Такой подход позволил в короткий срок добиться впечатляющего успеха. К июню 1914 года Российская империя имела 263 военных аэроплана. Из них 147 летательных аппаратов были в составе гвардейского и 27 корпусных авиаотрядов, а также 48 аэропланов входили в состав 8 крепостных авиаотрядов и распределялись по другим авиаотрядам[168]. К началу Первой мировой войны Российская империя располагала самым крупным военно-воздушным флотом в мире.
Несмотря на полученную лётную лицензию и опыт пилотирования аэропланов, в военную авиацию в России княгиню Шаховскую не взяли. Не увенчались успехом и её попытки отправиться пилотом-добровольцем на войны, которые в те годы вели Италия и Болгария против Османской империи. Тогда в ноябре 1911 года в газете «Одесский листок» были приведены пророческие слова княгини-пилота о своей дальнейшей судьбе: «Всё равно я погибну рано или поздно. Я – обречённая»[169].
С началом Первой мировой войны она сразу же подала прошение на высочайшее имя о зачислении её во фронтовой авиаотряд. Император Николай II отказал в этой просьбе. Причины отказа ей пояснили в военном ведомстве: во-первых, военная служба женщин законами империи не предусмотрена; во-вторых, если её принять в качестве гражданского пилота, то в случае вынужденной посадки на территории противника она будет признана не комбатантом и по законам военного времени казнена как русская шпионка.
Поняв, что без поддержки ей не обойтись, Евгения Михайловна обратилась к своему давнему покровителю – великому князю Александру Михайловичу. В светских салонах злословили, что красавица-княгиня давно состоит в романтических отношениях с этим представителем дома Романовых. Вспомнила она и о Григории Распутине, который в помощи ей тоже не отказал. Однако решение по её прошению затягивалось, она записалась сестрой милосердия в Её Императорского Высочества великой княжны Анастасии Николаевны военно-санитарный поезд № 61[170]. В составе поезда княгиня успела совершить несколько поездок на театр военных действий для вывоза раненых из прифронтовой полосы. Но вскоре в её судьбе произошли большие перемены.
К ноябрю 1914 года просителям удалось убедить императора в готовности авиатрисы княгини Е.М. Шаховской выполнять полётные задания на фронте. На очередном прошении Евгении Михайловны
