Она все еще думала о папе, когда входная дверь распахнулась, и она услышала голос мамы. Голос был визгливым, она громко смеялась. Чересчур громко. Еще Элисабет услышала мужской голос – и стала искать, куда бы спрятаться. В глубине кухни была кладовка. Элисабет встала, но не успела юркнуть туда, как оба уже стояли перед ней.

– Элисабет, – сказала мама. Ее лицо было далеким, глаза прозрачными. Она настолько исхудала, что джинсы на ней болтались. – Иди в свою комнату. Сейчас же! – Рядом с мамой стоял мужчина. В отличие от других мужчин, иногда заходивших в гости, он был опрятно одет, в рубашке с галстуком.

– Как тебя зовут? – спросил он. Его глаза были серыми, как камни. А волосы светлыми.

– Это Элисабет, – сказала мама. Она взяла ее за руку и попыталась оттащить. – И она идет в свою комнату, – прибавила она строго и прищурила глаза.

– Ты красивая девочка, Элисабет. – сказал мужчина. От него приятно пахло. И он улыбался ей.

– Скажи спасибо, – велела мама.

– Спасибо, – ответила Элисабет, склонив голову.

– Этот человек – хозяин нашего дома, – добавила мама и улыбнулась мужчине. – И ты должна быть с ним поласковее.

Элисабет кивнула, а когда она поднималась по лестнице, то почувствовала, как тот человек провожает ее взглядом.

На следующее утро Эльма пришла на работу рано. Всю ночь она не могла заснуть, а мысли в ее голове так и летали. Мысли о деле, которое они расследуют, о людях, с которыми встречались, и о Сайваре. И в то же время она ощущала, как ее грызет совесть из-за Давида. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он ушел. Еще не пришла пора думать о ком-нибудь другом. И все же ее мысли постоянно возвращались к Сайвару. Она встала, достала кофейную чашку и попыталась ни о чем не думать. Она грызла колпачок ручки, смотрела в потолок и вспоминала вчерашние разговоры.

Гвюдрун лишь подтвердила сказанное Эйриком. Не выяснилось ничего, что объясняло бы, каким образом Элисабет оказалась мертвая у старого Акранесского маяка.

Эльме было трудно понять, что за человек эта Элисабет. Она была красивой – хотя лицо такое серьезное. С такими темными, почти черными волосами и такой светлой кожей. Отчего она была такая серьезная? Просто по натуре? Бывают же люди, которые всегда как будто улыбаются без видимых причин – почему не может быть наоборот? Судя по всему, она хорошо устроилась в жизни: двое детей, муж, оба на хорошей работе, а с родным городом она давно разорвала все связи. В нем не жил никто, с кем у нее сохранились бы отношения, кроме одной старой женщины – а кто она такая, они еще не разобрались. А все-таки нашли Элисабет именно там. Примерно через тридцать лет после того, как она сидела в классе в Акранесе и смотрела своими серьезными глазами в объектив – ее обнаружили на взморье мертвую. Убитую.

Может, она встречалась с каким-нибудь мужчиной? А Эйрик про это узнал? Обычно в Исландии жертвы убийств – не женщины за тридцать, матери двоих детей. С 2000 года были убиты двадцать мужчин и всего десять женщин. Большинство таких дело было связано с тем, что один мужчина нападал на другого в состоянии алкогольного опьянения. А когда жертвами убийств становились женщины, это чаще всего это было связано с семейным насилием. Эльма знала, что насилие в семье бывает тщательно скрыто, даже в роскошных жилищах среди дорогой дизайнерской мебели. Поэтому Эйрика не мешало бы проверить получше.

Эльма представила себе лицо Эйрика в тот момент, когда они уезжали. Она не сомневалась, что его скорбь была неподдельной – и все же там как будто присутствовало что-то еще. Гнев. Эльма была уверена, что увидела именно его. По каким-то причинам Эйрик еще и сердился.

Он произвел на нее не очень хорошее впечатление. Слишком ухоженный, слишком уверенный в собственном поведении и внешнем виде. Он казался неискренним. Как будто все его движения были продуманы заранее. Как будто он играл роль в пьесе. И все же ничто не указывало на то, чтобы он желал Элисабет зла. Напротив, он души в ней не чаял. А вдруг она собиралась от него уходить? Они не обнаружили ничего, что подтверждало бы это, кроме пары эсэмэсок; ведь у Элисабет, судя по всему, не было близких друзей, которым можно было бы открыться, – не считая Альдис. Компьютер Элисабет передали в полицию, и сейчас технические специалисты трудились над поиском того, что помогло бы пролить свет на случившееся. Может, она вбивала в поисковик что-нибудь, что давало понять, что она собирается расстаться с Эйриком.

А ещё этот дом. Альдис упомянула, что Элисабет хотела посмотреть дом на Кроукатун, 8, и вполне могла поехать в Акранес с этой целью. Возможно, в каком-то стремлении покончить с прошлым. Если судить по ее описанию, у нее на душе как будто лежала какая-то тяжесть. Может, с ней что-нибудь произошло в школе или дома, из-за чего она стала такой замкнутой и необщительной.

Эльма закрыла глаза и попыталась мыслить ясно. После обнаружения тела весь город просто изнемогал от желания получить новые сведения, и это мешало. В полицейское управление внезапно заходили прохожие – полюбопытствовать, хотя прямо они в этом не признавались. Еще в полицию постоянно названивали из СМИ и просили информации. Ведь это выглядит нехорошо, если полиция так долго не может сообщить ничего нового. Поначалу это было терпимо, а под конец станет выглядеть так, будто там ничего толком не знают. Впрочем, так оно и было. С момента обнаружения трупа прошло уже почти трое суток, а они так ни до чего и не додумались.

Единственное, что было у них на руках, это отчет о судмедэкспертизе, а подозреваемого, в сущности, до сих пор не было. Через пару минут должно было начаться собрание, но Эльма не надеялась, что на нем будет сказано что-нибудь стоящее.

Тронутые сединой волосы Хёрда торчали вверх. Очки висели на кончике носе, он смотрел на слушателей усталыми глазами.

– Мы посмотрели ее компьютер. В истории поисковых запросов ничего примечательного нет. Она просто бродила по сайтам, как водится, ни странных слов в поисковике, ничего такого не было. Судя по всему, за компьютером она сидела не очень много. – Он сделал паузу и посмотрел на свои записи. – Зато был обнаружен имейл, из которого следует, что на прошлой неделе она встречалась с адвокатом. Его зовут