20 августа 1944 года наш батальон из города Дорохой должен был убыть в г. Калуш, Станиславской (Ивано-Франковской) области. Но в пути следования произошли какие-то неведомые нам изменения, и вместо этого мы получили распоряжение командира 23-ей стрелковой бригады ВВ НКВД об изменении маршрута – в город Черновицы (Черновцы).

Уход из Дорохоя многие бойцы вначале восприняли как отход от активной борьбы с немецко-фашистскими и румынскими войсками. Но события последующих месяцев заставили нас убедиться в обратном – мы вступали в новый, более сложный этап борьбы с оуновцами – еще более жестокой и опасной. Предстояла ликвидация оуновского подполья в Черновицкой области.

Несмотря на то, что нам и раньше приходилось иметь дело с таким врагом, многое в борьбе с ним все же пришлось постигать впервые. Мы постоянно учились воевать.

Бандеровщина, это бандитское формирование, выполняло прямое указание своих хозяев, и прежде всего, ведомства Канариса, по линии абвера о создании вооруженного подполья на освобожденной советскими войсками территории Западной Украины.

Согласно определяемой для них тактики действий, бандеровцам было приказано оставаться в тылу Красной Армии, некоторое время пересидеть лесах и горах, а затем приступить к активной деятельности: совершать террористические и диверсионные акты, взрывать мосты, склады, совершать убийства советских и партийных деятелей, чинить препятствия призыву в армию, ликвидировать тех, кто пошел служить в неё добровольно, сеять панику, наводить страх и ужас среди местного населения. Чтобы всего этого не произошло, или, по крайней мере, свести усилия оуновцев к минимуму, нашему батальону была поручена задача вести постоянную борьбу с врагом, выявлять лиц, пособничающих бандеровцам, способствовать созданию и утверждению законной власти в западных областях Украины и в частности, в Черновицкой области.

Но были случаи, когда приходилось заниматься решением чисто «внутренних» проблем.

Однажды весь батальон всколыхнуло известие: задержаны два дезертира нашей части. В это никто не мог поверить. Неужели кто-то из наших товарищей способен на такой проступок? И, тем не менее, командование батальона подтвердило этот факт: да, в нашей части появились два дезертира – красноармейцы Крутков и Котиков (фамилии я изменил из этических соображений).

20 мая 1944 года по распоряжению командования батальона они были вызваны из гарнизонов в гг. Сирет и Дорохой для направления в другое подразделение. Узнав об этом, Крутков и Котиков, сговорившись, решили уйти в одну из дивизий Красной Армии, воюющую в тот момент с частями гитлеровской армии на передовой. В этой дивизии у них был общий знакомый, Герой Советского Союза.

Этот случай вызвал среди нас самые жаркие споры. Одни защищали беглецов, говоря, что никакого проступка нет, так как их действиями руководили благородные мотивы – желание бить врага на передовой линии фронта.

Другие, наоборот, занимали более принципиальную и непримиримую позицию, в корне отличную от первой, – доказывая, что преступление именно и состоит в том, что не важно куда они собирались бежать: в тыл или на фронт, а важно то, что приказ командира батальона не выполнен – Крутков и Котиков вовремя не прибыли в назначенное им подразделение.

Комсомольское собрание, на котором рассматривали проступок, было жарким. Крутков не состоял в комсомоле, поэтому персональное дело было заведено только на Котикова.

Котикову было 25 лет, и его поступок нельзя было назвать мальчишеским. Он четко представлял степень своей вины и ту ответственность, которую понесет. Действия его были заранее обдуманы. Именно из таких соображений и исходили участники собрания, предлагавшие исключить его из рядов ВЛКСМ. Секретарь бюро ВЛКСМ 1 стрелковой роты Метелкин, где состоял на учете Котиков, так оценил его действия:

– Котиков совершил тягчайшее преступление перед Родиной – дезертирство. Мало того, он, как комсомолец, не только не предостерег своего товарища от преступления, а, наоборот, склонил к этому. Как ни горько сознавать, но мы плохо знали об истинных настроениях этих комсомольцев, не изучали как следует их деловые и моральные качества, слабо занимались воспитательной работой. Я предлагаю исключить Котикова из рядов BЛKСM как недостойного этого высокого звания.

Затем слово взял комсорг другой роты, Кошкин. Он как и первый выступающий отметил слабую работу с комсомольцами, подверг критике не только состав бюро ВЛКСМ роты, где служил Котиков, но и лично его секретаря, Метелкина.

Кошкин также предложил исключить Котикова из рядов комсомола.

Потом выступали другие комсомольцы. И все они единодушно поддержали это мнение. Всего в тот день в повестке дня собрания значилось три вопроса, но после первого нас, комсомольцев, стало на одного меньше.

Вот такая поучительная история произошла в нашем батальоне в июне 1944 года. Подобных случаев до конца войны у нас больше не было.

Всем известное крылатой выражение «Дисциплина – мать победы» на фронте стало для каждого из нас аксиомой. Мы понимали, что успех в бою во многом определялся прежде всего тем, насколько точно и беспрекословно военнослужащие выполняют приказы и приказания командиров, требования уставов и Присяги, сознательно ли они повинуются им или их нужно принуждать к этому.

Тот, кто допускал недисциплинированность, нередко расплачивался за это не только своей жизнью, но и подвергал смертельной опасности жизни своих товарищей, которые становились заложниками Смерти по вине нерадивых бойцов.

XVIII. Опять в Закарпатье

26 августа 1944 года командир 23-й стрелковой бригады приказал передислоцироваться батальону из города Дорохой – (Румыния) в Станиславскую область (Ивано-Франковскую) для выполнения оперативного задания по борьбе с бандформированиями ОУН-УПА.

Лишь позже мы узнали, почему именно в этот день нам предписывалось вновь возвратиться в Закарпатье.

Причиной тому послужили события, происходящие, а точнее которые должны были произойти на советско-германском фронте.

Вступив в Румынию весной 1944 года, войска 2-го Украинского фронта, тыл которого мы охраняли, форсировали реку Прут и заняли плацдарм, севернее города Яссы.

До конца лета 1944 года войска 2-го и 3-го Украинских фронтов вели ожесточенные бои с частями гитлеровской группы армий «Южная Украина», состоящей из 47 дивизий. Враг сосредоточил на этом участке огромные силы, превратив их в мощный кулак, способный нанести сокрушительный удар Красной Армии. Но советское командование знало о намерениях противника и своевременно приняло контрмеры.

На рассвете 20 августа 1944 года на всем протяжении советско-германского фронта «заговорила» наша артиллерия. Началась усиленная артподготовка. Вслед за ней войска 2-го и 3-го Украинских фронтов перешли в наступление.

Далее события разворачивались очень стремительно. Пали Яссы. Советскими войсками заняты города Тыргу, Фрумос. На юге наши войска вступили в город Констанца, а к концу августа они вышли на подступы к городам Бухарест и Плоешти, вплотную придвинулись к румыно – болгарской границе. И как кульминация всех этих событий – вступление I сентября в румынскую столицу войск 2-го Украинского фронта. Таким было триумфальное шествие Красной Армии в летней наступательной кампании 1944 года.

Ее план в Румынии был успешно выполнен. Но именно с началом наступления Красной Армии на этом участке фронта, а точнее на освобожденной от немецко-фашистских войск земле Западной Украины, активизировались действия другого заклятого нашего врага – бандеровщины.

Нашему батальону, как и другим частям и подразделениям, базировавшимся в этом районе, было приказано с началом общего наступления Красной Армии возвратиться в Западную Украину и развернуть активную борьбу с внутренним врагом – украинско-немецкими националистами.

Аналогичные задачи, но прямо противоположные по направлению действий, поставил частям ОУН-УПА «Центральный провод». Руководство ОУН из Мюнхена, видя несомненный успех Красной Армии на полях сражений в Европе, подготовило свой план, целью которого являлось нанесение удара в спину Советской власти.

В «Инструкции «Центрального провода», датированной 11 августа 1944 г., местным организациям ОУН ставилась задача: «… вести борьбу против мобилизации в Красную Армию путем подачи фальшивых списков, массовой неявки в военкоматы, организации побегов и т. д. Немедленно подготовить хорошие склады для укрытия хлеба. Населению оставлять лишь столько, сколько необходимо для его личных нужд. Всякие злоупотребления со стороны крестьян карать смертной казнью».

Для тех, кто поддерживал мероприятия Советской власти оуновцы приберегли старые, испытанные методы: