думаю, это мой лучший шанс извиниться. Это не идеально. Когда вокруг нас так много людей, было бы немного странно пытаться открыть ему свое сердце.

— Я хотела…

— Уверенность — это то, что тебе идет, — говорит он в тот самый момент, когда я начинаю свою речь.

Мои глаза расширяются, и я немедленно бросаю все, что пыталась сказать.

— Извини?

Влад пожимает плечами, почесывая затылок.

— Ты кажешься… счастливее.

— О, — киваю я. Я действительно надеялась, что, возможно, в этой мысли будет что-то еще, но он не уточняет. — Эм, я пытаюсь быть.

Я не знаю, имеет ли это смысл на самом деле. Я забыла, как давать сбивчивые объяснения. Что-нибудь, что-нибудь, изоляция, тревога, самоисполняющиеся пророчества и все такое. Я не знаю, действительно ли этого достаточно, чтобы объяснить.

Проходит еще одна пауза, пока я размышляю, подыскивая нужные слова.

— Что ты собиралась сказать? — Влад спрашивает, и я теряю остатки храбрости, которые мне удалось собрать.

На самом деле я не уверена, что смогу это сделать.

— Хм, здесь был один стенд, который я хотела найти. Я слышала, что они раздавали бесплатный латте.

Неуверенность момента останавливает меня от дальнейшего давления. Если я слишком сильно нажму на эту хрупкую боль между нами, я могу разрушить то, что у нас есть.

Остаток дня на выставке проходит аналогично. Каждое небольшое взаимодействие с Владом немного неловкое, но в сумме наши остывшие отношения постепенно разогреваются.

Это уже кое-что, но трудно не испытывать легкого нетерпения. Впереди у нас нет кажущегося бесконечным путешествия. Завтра выставка продлится полдня, прежде чем мы должны будем упаковать стенд и отправиться домой.

Как и в прошлый раз, это скорее мероприятие для наших сотрудников из отдела продаж и развития бизнеса, и я быстро обнаруживаю, что мне особо нечего делать, кроме как притворяться, что меня интересуют наши баннеры. Кэти просит меня предоставить дополнительные копии нашего каталога продукции, настольные плакаты с информацией о продукции и приглашение присоединиться к нашему списку рассылки.

Когда Дженис убирает все материалы в шкафы под прилавком, она поворачивается ко мне и говорит:

— Мы собираемся пойти попеть караоке, не хочешь пойти с нами?

Я пару раз моргаю, глядя на нее. Полагаю, ее не было на выездном мероприятии, и она не знала, что я стараюсь избегать групповых прогулок, насколько это возможно.

Но опять же, я здесь, чтобы быть с людьми. Я бы предпочла иметь возможность поговорить с Владом там, чем провести ночь в одиночестве, и даже если его там не будет, мне нужно быть среди людей, а не сворачиваться калачиком и ненавидеть то, насколько одинокой я себя чувствую.

— Все мы? — спрашиваю я, стараясь не смотреть слишком явно в сторону Влада.

— Да, все. В этой поездке нас не так уж много.

Караоке-бар находится прямо через дорогу от нашего отеля, поэтому сказать «да» до абсурда легко. Я позволяю Лили устроить шоу, пытаясь физически перетащить меня с ней через улицу, но я не оказываю особого сопротивления.

Здесь немного приятнее, чем в других караоке-заведениях, где я бывала, с отдельными комнатами для небольших вечеринок. Мы вваливаемся в комнату, и я оказываюсь на стуле между Дженис и Кэти, слегка прижавшись к ним обеим. Стол мокрый от только что убранной посуды, и лед в наших напитках почти сразу же покрывается конденсатом.

Деанна сразу же монополизирует микрофон для первых нескольких песен, подталкивая людей к дуэтам с ней. Шум беззастенчиво выплескивается в коридор, потому что официант, доставлявший наши напитки, оставил тяжелую звуконепроницаемую дверь открытой.

— Приятно, что ты можешь выставить себя дураком только перед своими знакомыми, а не перед незнакомцами, — шутит Совен, вставая, чтобы закрыть дверь, но беззаботный эффект несколько портится общим зловещим ощущением, который он повсюду таскает за собой.

— Да, это действительно важно, что я ставлю себя в неловкое положение только перед вами, — добавляю я в ответ, проходя мимо него, но юмор покидает мои слова на середине. На самом деле это не шутка.

На самом деле я всего лишь хочу быть дурочкой и ставить себя в неловкое положение перед людьми, которых я знаю и которые мне нравятся. Ну, может быть, за исключением Деанны, она действительно не соответствует этим критериям. Я имею в виду, что большинство коллег часто не более чем незнакомцы. Меня действительно так сильно волнует, что они обо мне думают?

Вещи, от которых я морщусь, кажутся мне не такими страшными, когда я рядом с людьми, которые мне нравятся. И когда я действительно думаю об этом, люди, которые неоднократно видели меня в худшем или более странном состоянии и оставались со мной в эти моменты, также являются людьми, рядом с которыми я чувствую себя в большей безопасности. Трудно не думать о встрече с Владом в аэропорту и о том, как сильно я не могла дождаться, когда избавлюсь от него тогда.

Я бросаю взгляд через кабинку на Влада, глядя на него прямо, а не украдкой. Я вижу, что он изучает меня, язык его тела подстроен под мой.

Повелитель Зла, я была такой дурой.

18

Я смотрю на него слишком долго; это определенно странно, и кто-то еще, вероятно, уже заметил, но единственное, что нарушает мои размышления, — это музыка, которая подходит к концу.

Не успеваю я опомниться, как вскакиваю со стула, ныряю через стол, чтобы выскочить на маленькую сцену. Беру микрофон и быстро листаю каталог караоке, пока не нахожу знакомую песню.

— Хм, я не знаю, имел ли кто-нибудь из вас удовольствие слушать пение сирены раньше, но, боюсь, мне придется вас разочаровать.

Поднятые брови моих коллег едва заметны. Если они не знали после того, как Деанна рассказала людям, что ж, теперь они знают. Я думала, что если не позволю людям ничего знать о себе, то смогу обезопасить себя, но это было неправдой. Это просто мешало мне налаживать связи с людьми, с которыми я могла бы быть по-настоящему близка.

Меня не волнует, что я дарю Владу самые откровенные взгляды. Я достаточно часто открывала дверь в нижнем белье, так что это легко в сравнении. Действительно. За исключением того, что я пытаюсь соблазнить только одного из них, и все они вот-вот станут свидетелями этого.

Взгляд Влада устремлен на меня, яркий и любопытный. Он наклоняется ко мне, в его глазах тот же жар, который я ощущаю на своих щеках. Я стараюсь не делать ничего настолько очевидного, как теребить волосы и хихикать, и меня поражает осознание, что даже после каждого неловкого момента