6 сентября 1801 года. Французская республика, Лион. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

В Лион мы прибыли вчера поздно вечером. Поль, имея, видимо, соответствующие инструкции, доставил нас в гостиницу, которая находилась и не в центре Лиона, но и не на его окраине. Видимо, ее услугами часто пользовались люди Савари. Во всяком случае, здесь никто не надоедал нам лишними расспросами. Всех просто записали в книгу приезжих, поверив на слово в те данные, которые продиктовал им Поль, после чего вручили ключи от номеров.

Мне и Лукину предоставили одноместные номера, небольшие, но достаточно уютные. По дороге мы успели сдружиться с этим добродушным силачом и перешли с ним на «ты». Конечно, я бы предпочел разделить номер с Беатрис, но мне не хотелось компрометировать девушку. Как будут развиваться наши взаимоотношения, бог весть; если все пойдет, как я задумал, то после оформления брачных отношений у нас будет достаточно времени для интима.

Лион мне понравился. Перед революцией он был вторым по величине после Парижа городом во Франции, население которого превышало сто тысяч человек. Лион славился своими шелковыми тканями, которые пользовались большим спросом во многих странах Европы. Но, после восстания роялистов в 1793 году, город был взят штурмом республиканскими войсками, стены его разрушены, а Лион решено было снести, переименовав его развалины в Виль-Аффранши (Освобожденный город). Но, к счастью, этого не произошло. Правда, прибывшая из Парижа «Чрезвычайная комиссия» во главе с генералом Преси развернула широкомасштабный кровавый террор против «неблагонадежных лионцев». Людей безжалостно гильотинировали и расстреливали картечью из пушек. Всего, по данным «Чрезвычайной комиссии», одним из членов которой был Жозеф Фуше, было казнено около двух тысяч человек. Впрочем, точное количество жертв террора неизвестно.

Следствием кровавой вакханалии в Лионе стало почти полное разрушение основы экономики города – производства шелка. Из имевшихся на тот момент мастерских уцелела лишь одна из четырех. В городе начался голод. Местным ремесленникам потребовались годы, чтобы снова наладить нормальную работу. Во многом помог горожанам Первый консул Наполеон Бонапарт, за что жители были ему весьма благодарны.

Обо всем, что произошло совсем недавно в Лионе, я рассказал Лукину. Тот лишь крякнул и покачал головой.

– Не повезло местным обывателям, – сказал он. – Так оно всегда бывает – кто-то власть делит, а достается больше всего простому люду…

Сегодня я вместе с Лукиным и Беатрис решили прогуляться по городу. Поль попытался было отговорить нас, как он выразился, от опрометчивого решения, но потом махнул рукой. Я понял, что он пошлет наблюдать за нами своих соглядатаев. Вот только висящие у нас на хвосте филеры могут сбить нас с толку, и мы не заметим тех, кто действительно представляет для нас опасность. Конечно, вдвоем с Лукиным мы сможем расправиться с дюжиной местных головорезов. Вот только Беатрис… Я попытался было уговорить ее остаться в гостинице, но моя красавица поклялась, что во всем будет слушаться меня и не отойдет от меня ни на шаг. Пришлось взять ее с собой.

Я решил заглянуть в лавки, где торгуют шелком. Во-первых, я хотел сделать подарок Беатрис. Во-вторых, с ее помощью и полагаясь на ее вкус, купить пару кусков шелка для нашей «амазонки» Дарьи Ивановой. Деньги у меня были – мне выдали щедрые «суточные», да и жалованье свое в Париже я тратил достаточно экономно.

Лион, так и не разрушенный якобинцами, был очень красив. Одной из его множества достопримечательностей были так называемые «трабули»[38]. Раньше пешеходное сообщение в старых частях города, тесно застроенных высокими для того времени домами, облегчалось сетью горизонтальных и вертикальных коридоров. Трабуль может быть просто пешеходным проходом сквозь квартал, позволяющим попасть с одной улицы на другую или из одного здания в другое. Иногда это просто узкий коридор внутри здания или проход между зданиями, но иногда трабуль – сложное архитектурное сооружение с лестницами (порой состоящими из нескольких пролетов) и крытыми галереями. В старину существовало несколько входов в трабули – одни были предназначены для знати, другие – для черни.

Мы направились в Круа-Русс – холм в междуречье Роны и Соны. Именно там, по словам нашего сопровождающего, и располагались мастерские ткачей и лавки, в которых можно было купить знаменитые лионские шелковые ткани. Я мило беседовал с Беатрис, впрочем, не переставая внимательно оглядывать людей, попадавшихся мне навстречу. Ничего подозрительного я не обнаружил, хотя меня не покидало чувство, что кто-то пристально смотрит мне в спину. На всякий случай я незаметно для всех сдвинул висевший у меня на поясе нож и расстегнул подмышечную кобуру с пистолетом Ярыгина.

В одной из лавок мы нашли то, что искали – отрезы шелковых тканей с яркими цветочными узорами. Стоили они недешево, но за красоту всегда приходится дорого платить. Даже Лукин, который был «старым солдатом, не знавшим слова любовь», был восхищен прекрасными творениями лионских ткачей. Он раскошелился и купил в подарок своей супруге и дочери шелковые ткани, которые, как он решил, должны были им понравиться.

Расплатившись, мы вышли из лавочки и направились назад в свою гостиницу. Вслед за нами семенил слуга владельца лавочки с покупками. Стоило нам спуститься с Круа-Русс, как произошло то, чего я так не хотел. А именно – в трабуле на нас внезапно напали шестеро неизвестных, вооруженных ножами и пистолетами. Похоже, что они хотели нас просто ограбить. Впрочем, времени на то, чтобы выяснить их подлинные намерения, у нас не было.

На наше счастье, пользоваться огнестрелом они поначалу не хотели. Стрельба среди бела дня могла привлечь внимание посторонних лиц. А с ножом соваться на нас было большой ошибкой с их стороны. Это они поняли, когда четверо из нападавших в течение нескольких секунд оказались на земле. Двоих вырубил я, а двоих молодецкими ударами своих железных кулаков отправил в глубокий нокаут Лукин. Двое уцелевших налетчиков схватились за пистолеты. Не дожидаясь, пока они пустят их в дело, я выхватил «Грача» и двумя выстрелами отправил бандюков к праотцам.

Отразив атаку, мы с Лукиным обозрели окрестности. Белая, как мел, Беатрис неподвижно стояла рядом со мной, напоминая жену Лота, превратившуюся в соляной столп. Сопровождавший нас носильщик присел на корточки, прикрыв голову тюками с шелком. Прохожих видно не было…

Однако вскоре позади нас раздались торопливые шаги, и из-за угла вынырнул наш ангел-хранитель Поль с пистолетом в руке.

– Мсье Алан, не стреляйте, свои! – крикнул он.

Я усмехнулся и спрятал «Грач» в кобуру.